Произведения Гоголя отличаются многогранностью их интерпретаций, а литературное направление его творчества до сих пор является предметом разногласия критиков. Так, например, Чернышевский и Белинский причисляют произведения писателя к критическому реализму или даже к натурализму, что может быть оправдано разрушительным влиянием окружающей среды на гоголевских героев. Их точку зрения опровергает Брюсов, который относит Гоголя к числу символистов. Позицию Брюсова поддерживает тот факт, что фиктивная реальность Гоголя многослойна, а типичность его характеров не сочетается с реализмом и наталкивает читателя на аллегорические интерпретации. Пушкин видит в Гоголе юмориста, Розанов – первого русского ирониста, советские критики подчеркивают сатирический и фольклористский характер его прозы, а современное литературоведение часто обращается к теологическому толкованию работ писателя. При всей полемике читатели отмечают особенность гоголевского смеха - смеха сквозь слезы. Основываясь на иронии и гротеске, гоголевский смех озвучивает конфликт между идеалом и действительностью. По словам Мережковского: «Смех Гоголя – борьба человека с чертом». Читатель должен отождествлять себя с отрицательными персонажами, чтобы измениться к лучшему через смех. В нравственном возрождении видит Гоголь высокое призвание литературы.

Гоголевскую фиктивную реальность характеризует единство двух измерений. Первое измерение – это противоестественная, неразумная и безжалостная реальность, ведомая дьяволом, обманывающая людей и манипулирующая ими, разрушающая их внутренний мир. Второе измерение – это разумное и естественное, но утопическое представление о жизни. Особенно ярко двуединство фиктивной реальности отображают петербургские повести.

Кажущаяся действительность, иллюзия является темой «Невского проспекта» (1834). Парадная магистраль императорской столицы представлена как сцена обмана: «Он лжет во  всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда… сам демон зажигает лампы, чтоб показать все не в настоящем виде». Художник Пискарев и поручик Пирогов поддаются влиянию демона обмана несмотря на различные взгляды на жизнь.

При помощи иронии автор заставляет читателя сомневаться в характеристике действующих лиц повести и в верности перспективы взгляда (как персонажей, так и читателя) на фиктивную реальность. Пискарев кажется идеалистом. Для «застенчивого, робкого» романтика с «мутным, неопределенным» взглядом, внешняя красота неотделима от внутренней чистоты и благородства. Поверхностно ориентируясь на внешность незнакомки и цену ее плаща, он принимает уличную проститутку за светскую даму. Наивно веря в идеализированный им образ дамы, не интересуясь сущностью ее личности, художник жаждет обладать ею, как эстетическим объектом («тихой звездой», «божеством»), что выявляет его эгоизм. То, что Пискарев не идеалист, а мелкий эгоист, подчеркнуто желанием героя лишить «его идеал» самовыражения: «О, лучше бы ты была нема и лишена вовсе языка, чем произносить такие речи». Пискарев отказывается от реальности, уходит в сновидения, а затем и умирает. Распад его личности вызван нежеланием видеть суть реальности.

Его антипод, поверхностный хвастунишка Пирогов считает себя знатоком мира и реалистом. Однако его прагматичный взгляд так же ошибается в реальности, как и «мутный» взгляд Пискарева: он принимает добродетельную мещанку за женщину легкого поведения. Не распознав ошибки, самодовольный материалист платит за нее наказанием розгами, которое забывает, съев пирожок. Гротеск реакции поручика императорской армии на такое посрамление чести выражает его ничтожность и полное отсутствие в нем человеческого достоинства.

Композиция повести так же отражает двойственность реальности. Если в начале повести показан парадный, «блистательный» Петербург, то в ее финале выступает обнажение лжи, фальши этой «парадности». «Восторгаясь» пышностью, блеском «благородной» публики, иронизирующий автор показывает ее внутреннюю пустоту.

Человеческая личность для писателя тоже двуедина и состоит из внутреннего, духовного мира и внешней, телесной оболочки. Перевес формы над содержанием высмеян в гротескной повести «Нос» (1836).  Чин – самое важное для Ковалева, чья характеристика в повести начинается с подробного описания его ранга. Военное обозначение титула «майор» он предпочитает светскому эквиваленту «коллежский асессор», всячески подчеркивая свой титул такими внешними атрибутами, как чистый воротничок, бакенбарды и перчатки. Он готов стерпеть личное оскорбление, но не оскорбление его должности, т.е. ценит чин превыше личности.  Исчезновение носа обозначает для героя крушение его надежд на успешную карьеру, потерю веса в обществе и человеческого достоинства. Поверхностная оболочка Ковалева становится независимой от него, самостоятельной и недосягаемой, что лишает его личности, т.к. он и состоял весь из этой оболочки. При помощи гротеска Гоголь показывает, что  предметом безграничного почитания является чин, а не тот, кто им обладает: статский советник Нос – большая реальность, чем его владелец. Гротеск абсурдной ситуации указывает на гротеск человеческого тщеславия, доведенного до абсурда.

Функция гоголевского гротеска – это не просто комика или сатира, гротеск должен заставить читателя поставить фиктивную действительность под сомнение, особенно если она подобна реальной действительности. Бахтин подчеркивает, что гоголевский гротеск это не просто преступление нормы, а отрицание каких-либо абстрактных устоявшихся норм, притязающих на абсолютность и вечное существование. Так, безумный мир чинов, принятый за норму, в котором существует титулярный советник Поприщин («Записки сумасшедшего» 1834), сводит его самого с ума. Он отказывается от своей личности и становится тем, что ему кажется личностью, но эта утопия возможна лишь в состоянии безумия.

Уничтожение личности пошлостью окружающего мира происходит и в повести «Шинель» (1841). Герой повести, так же как и Поприщин, титулярный советник, обезличен от рождения, получив комичное имя Акакий Акакиевич «по необходимости». Не имея своего места в обществе, он погружен в убогий мир переписывания, избегая всяческого контакта с реальностью. Отсюда и косноязычие Башмачкина, отражающее неспособность к общению и самовыражению. Таким образом, персонаж повести не существует как личность. Казалось бы, новая шинель, как ценность окружающего материалистического мира, могла бы стать пропуском в общество, но это лишь иллюзия. Башмачкин приобрел право человека, лишь обратившись в гротескный призрак, предмет слухов, т.е. в утопической реальности. С точки зрения Бахтина, гротеск Гоголя показывает, что справедливости нельзя ожидать от повседневного и обычного мира, а только от чуда. «Маленький» человек, как Поприщин или Башмачкин, не может стать полноценной личностью в мире «свирепой грубости в утонченной, образованной светскости». Обращение Гоголя к теме «маленьких» людей является его особенной литературной заслугой, послужившей примером многим авторам русского реализма.

Путь к разумной реальности лежит в представлении Гоголя через искусство. Нравственное очищение и возрождение общества возможно при помощи произведений литературы и искусства, авторы которых дерзнули правдиво воссоздать действительность и обличить людские пороки. Эту идею писатель выражает в повести «Портрет» (1834-1842) и в одном из лирических отступлений поэмы «Мертвые души» (1842). Художник Чартков в повести «Портрет» пренебрегает своим высоким призванием ради дешевой славы и материального успеха. Мистическое золото ростовщика, наподобие демона «Невского Проспекта», показывающего все в ненастоящем виде, соблазняет талантливого художника к изображению, т.е. к воспроизведению, умножению кажущейся реальности. В результате Чартков сначала дегенерирует в жалкого ремесленника, удовлетворяющего желания «высшего» общества и не способного создавать подлинные художественные ценности, а затем и сам становится демоном со «взором василиска» и «адскими намерениями», уничтожая произведения талантливых художников. Во второй части автор раскрывает тайну портрета как «дьявольское явление», заменяя психологическую трактовку героя мистической. В петербургских повестях Гоголь объединяет реализм и трансцендентность, используя фантастику, объясняемую его консервативной ортодоксальной религиозной позицией, в целях реалистического анализа жизни, сопоставляя мнимое и реальное, кажущееся и действительное, истинное и ложное. В этом и заключается особенность гоголевского литературного направления.

Кульминацией творчества писателя является его незаконченная поэма в прозе «Мертвые души». Произведение, которое должно было стать главным делом жизни Гоголя, как он писал Жуковскому, названо автором поэмой. В лирических отступлениях автор выражает оценку своих характеров, рассуждает о роли писателя в обществе, раздумывает о ложных путях человечества в своей истории, о будущей судьбе родной страны, о ее скрытых силах. Благодаря лирической окраске повествования, сравнениям и обобщениям, произведение приобретает морализующий и нравоочистительный характер, свойственный скорее патетике поэмы, чем реалистическому социальному роману.

Тем не менее «Мертвые души» относят и к произведениям русского реализма, который подчеркивает влияние социальных условий жизни на индивидуальность человека. Описание быта и пейзажа выявляют черты характера помещиков, каждая усадьба обладает выраженной индивидуальностью: недоделанность усадьбы Манилова подчеркивает его ленивость, взъерошенный дом Ноздрева говорит о его склонности к скандалам и бесцельной предприимчивости, массивный и неуклюжий дом Собакевича указывает на его грубость и враждебность ко всему новому, на курятник похож дом глупой и суеверной Коробочки, а разорение большого хозяйства Плюшкина является результатом его бессмысленного скряжничества. Гоголь подробно описывает условия формирования личности Чичикова и Плюшкина, открывая их схожесть в неопределенном облике и страсти к «копейке» и предсказывая распад личности Чичикова в фигуре Плюшкина.

При помощи иронии и гротеска писатель заостряет внимание читателя на мелочах. Гротеск обуславливает точность, типичность и запоминаемость гоголевских портретов, благодаря которым имена персонажей-помещиков стали нарицательными в русском языке. Простота портретов отображает примитивность, неподвижность, пошлость и бесцельность жизни героев. Изображение персонажей характеризуется ироническим контрастом между мнимой значимостью героев и их истинным ничтожеством. Никчемность и паразитизм помещиков превратили их в мертвые души.

Застойности помещичьего быта противопоставляется мир губернского города, кажущийся исполненным энергии и страстей, суеты и хлопот. Но эта действительность призрачна, т.к. основана на пустых сплетнях – результате невежества и праздности. В языке губернского общества писатель иронически подчеркивает искусственность смеси французского с нижегородским и бессодержательность речи в «куче» «замысловатых и тонких аллегорий». Пустословие «высшего общества» выражает его умственное убожество и бездушие. Черную душу чиновничества раскрывает ирония автора в описании «белого как мел» здания казенной палаты, «вероятно для изображения чистоты душ» тех, кто совершает черные дела внутри.

Таким образом, символика названия поэмы подразумевает под мертвыми душами не те души, что скупает Чичиков. Напротив, образы крепостных крестьян отмечены яркими индивидуальными чертами, особой незаурядностью. Лирический автор восторгается меткостью и бойкостью «пряного» народного слова. Народная песня является воплощением жизненной энергии, богатства творческих сил крестьян. Сравнивая Русь с песней, писатель указывает на потенциал народной души как частицы высшего начала, как внутренние возможности России, способные очистить ее от пороков. В сохранившихся главах сожженного второго тома угадывается его желание найти путь мчащейся птицы-тройки Руси к нравственному возрождению и спасти душу главного героя – Чичикова.

Мотив купли-продажи душ в первом томе наделяет Чичикова дьявольскими чертами. Способность к мимикрии, приспособляемость к различным жизненным обстоятельствам и изворотливость Чичикова подчеркнуты обтекаемостью его внешнего облика. Он энергично и целеустремленно стремится к капиталу, радуясь любому известию о бедствиях и смерти крестьян и освобождаясь от всего человеческого в себе. Хищничество и аморальность Чичикова делает невозможным восстановление его личности во втором томе. Раскаяние Чичикова испарилось при повторной покупке респектабельного костюма, т.е. возвращении Чичикова к его внешней оболочке. Созданный во втором томе утопический мир хозяйственного и трудолюбивого помещика Констанжогло, честного альтруиста-«миллионщика» Муразова, а также генерала-губернатора, призывающего воров-чиновников заняться нравственным самосовершенствованием, обречен автором на сожжение.

В своих произведениях Гоголь выявляет иллюзорность величия «высшего общества», разоблачает стремление представить факты жизни в ложном свете. Писатель обличает пошлость чинопочитания и меркантилизма, раскрывает духовное обезличивание в условиях постоянного унижения, подчеркивает бессмысленность и застойность замкнутого эгоистического существования. Надежды автора на нравственное возрождение общества посредством литературы и искусства остаются утопическими в его фиктивной реальности. Однако смех, как эффект гоголевской иронии и гротеска, активирует эмоционально-чувственное восприятие его литературы и влияет на мировоззрение читателей.