А,. Н, Карасев

ПЛАНЫ ОЛЬВИИ XIX в. КАК ИСТОЧНИКИ ДЛЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ

ТОПОГРАФИИ ГОРОДА

Для правильного и наиболее полного воссоздания топографии древних городов вообще я Ольвии в частности необходимо внимательно изучить очень большой и мно­гообразный материал.

К нему относятся, прежде всего, выяв­ленные в результате археологических рас­копок топографические изменения городища в различные исторические периоды. Важ­ных источником служат дошедшие до нас сведения древних авторов и данные эпигра­фических памятников, в которых имеются те илп иные указания, касающиеся истори­ческой топографии города. Большого вни­мания и тщательного изучения требует также графический материал, как-то: карты, чер­тежа и рисунки, накопившиеся за длинный период, начиная с ранней поры археологи­ческого изучения городища и кончая новей­шим временем.

И, наконец, для твердых и точно обосно­ванных выводов, касающихся исторической топографии, необходима точная инструмен­тальная съемка городища и окружающей его территории, выполненная специалистом- топографом под руководством археолога. В результате их совместной работы на топо­графическом плане городища и ближайших ж реет н остей, точно воспроизводящем со­временную поверхность городища, будут на­несены все нарушения поверхности, при­чиненные ямами, траншеями, котлованами, обвалами и т. п.

В настоящей работе мы коснемся только одной стороны сложного вопроса, каким является историческая топография Ольвии, а именно значения старых планов Ольвии, к которым, как это ни странно, никто до сих пор не обращался.

В дореволюционный период, как правило, со стороны исследователей проявлялось пре­небрежение к старым данным, что приводило- иногда к неполному раскрытию найденных памятников, мешало правильному понима­нию их значения.

В настоящее время, когда настала пора подвести итоги, сделать обобщения и про­извести реконструкцию древнего города, старый графический материал может оказать большую помощь.

В данной работе мы рассмотрим все известные нам планы Ольвии, выполненные в течение XIX в. Часть из них была опубли­кована, некоторые же не издавались и в един­ственных экземплярах хранятся в руко­писном архиве ЛОИИМК АН СССР (планы Ольвии, выполненные К. Прудиусом и

А. Чирковым). Рассмотрение планов будет вестись в порядке их публикации и времени выполнения. Кроме того, прилагаются два плана с восстановлением направлений древ­них дорог Ольвии, выполненные автором статьи. В заключение считаем необходимым отметить, что следы древних дорог на терри­тории некрополя и села Парутино совер­шенно четко прослеживаются до настоящего времени. Однако описание сохранившихся следов древних дорог не входит в задачу настоящей статьи и будет детально рассмот­рено автором в специальной работе.

1. ПЛАН II. И. КБППБНА

В археологической литературе прочна установилось мнение, что первый план Оль-

вно был выполнен академиком Петром Ива- новичем Кеппеном (родился в Харькове в 1793 г., умер в Крыму в 1864 г.).^[1] Но это не совсем верно.. В одной из работ П. И. Кеп- пена ^[2] мы читаем: «По первому из сих от­делений (т. е. классическому, — А. К.) меня преимущественно занимала история Ольвии, коея план с окрестностями, полу­ченный мною в Одессе от г. ст. сов. Бла­рамберга и пополненный планом древней крепости, снятым мною в 1819 г., я напеча­тал . .

' Из приведенной цитаты совершенно ясно, что до поездки Кеппена в Ольвию у Бларам- берга уже имелся план Ольвии, который в 1819 г. был дополнен самостоятельной съемкой следов оборонительных сооруже­ний поздней Ольвии, произведенной самим П. И. Кеппеном.

Источником этой ошибки явилась статья

Н. Мурзакевича «Митрополит Евгений и ака­демик Кеппен»,^[3] в которой он писал: «Он (Кеппен, — А. К.) первый в 1819 г. посетил следы Ольвии. . . и тогда же сделал ин­струментальную съемку не только городской крепости (акрополя). . . но и окрестностей самого города с речной пристанью на р. Бу­ге*.^[4]

Заблуждение же Н. Мурзакевича произо­шло из-за неправильно понятого им текста Кеппена, написанного сразу же после по­сещения последним Ольвии в 1820 г. Публи­куя краткую выписку из описания Кеппена развалин Ольвии, Мурзакевич начинает ее со слов: «План (Ольвии, — А. К.), который сам снял я в октябре месяце истекшего 1819 г., представляет один только город, пли два места пред ним, обведенные стенами н защищенные круглыми и угольными баш­ням п. Из сего плана явствует, что крепость была очень невелика. Вся длина оной со­стояла менее полуверсты, а ширина не пре­вышала нигде 150 сажень».⁴

Следовательно, Кеппен говорит здесь, что пм снят план только южной части горо­дища, только район цитадели, которую он называет крепостью. О том, что Кеппен главное внимание уделил южной части горо­дища, свидетельствует и прилагаемая к его плану легенда, где под литерой М сказано: «Следы древних укреплений, снятые мною в 1819 г.». Нет никакого сомнения в том, что, получив, в Одессе от Бларамберга рукописный план Ольвии, Кеппен во время своего пребывания на городище дополнил его новыми данными на основании собствен­ных набл юдевий.

Результаты своей работы П. И. Кеппен отразил в виде отдельной вставки в левом нижнем углу общего плана, в которой он делает попытку восстановить план оборони* тельных сооружений поздней Ольвии.

Кроме того, за Кеппеном остается право приоритета в издании первого плана Оль­вии, который был опубликован в 1821 г., а планы Бларамберга и Муравьева-Апо- стола — в 1822 и 1823 гг.; первый — в Па­риже, второй — в Петербурге.

План Ольвии Кеппена поражает точностью в передаче основных, решающих элементов рельефа (рис. 1).

Несмотря на то, что после Кеппена было выполнено несколько планов Ольвии, Б. В. Фармаковскнй при издании своих отчетов по раскопкам в Ольвии пользовался слегка переделанным планом Кеппена. Лаконич­ный, выразительный, выполненный берг- штрихами, он хорошо отражает общпй рельеф городища.

Но не топографическая точность плана Кеипена нас интересует в настоящее время. Главное достоинство плана заключается в указании на нем археологических объектов. Высокая квалификация автора помогла ему отделить главное от второстепенного, осмыс­лить и запечатлеть видимые на поверхности следы древних сооружений.

Кеппен снимал план Ольвии спустя 28 лет после присоединения Очаковских земель к России. Населенность этого района при турках была крайне мала. В ближай­ших окрестностях Ольвпп находилось лишь одно небольшое селение у Парутинской балки в 37 дворов, состоявшее сплошь из некрасовцев (старообрядцев, бежавших в Турцию), поселившихся здесь лишь в 1789 г.¹ Как на городище, так и на «уро­чище ста могил» земля не обрабатывалась.

¹ А. С. У в я р о в, ук. соч., стр. 35.

[‘■г. I. План Ольвии 11. II. Кешина.

Несмотря на малую заселенность этого района и ничтожно малую застроенлость, строи­тельные остатки древней Ольвии при турках пострадали очень сильно, особенно стены и башни поздних оборонительных соору­жений города. Разрушение турками преиму­щественно поздних ольвийских памятников объясняется тем, что оборонительные соору­жения и надземные части зданий более ран- 11ях периодов, расположенные к северу от границы города послегетского периода, началп разбирать на новые постройки Ольвии еще в I в. и. э. в продолжали вплоть до IV в. н. э. Сохранившиеся же ничтожные остатки нижней части оборонительных сооружений в XVI—XVIII вв. оказались присыпанными толстым слоем мелкого камня и строитель­ного мусора. Для того чтобы добраться до остатков нижней части ранних город­ских сооружений, требовалась большая ра­бота по их откапыванию.

Стены же римской цитадели и поздние оборонительные сооружения, ограждавшие городскую территорию с севера, после ги­бели города в течение последующего ты­сячелетия никем не разбирались.^[5] Таким образом, есть все основания считать, что стены поздней Ольвии дошли до XV в., по всей вероятности, в довольно хорошей сохранности.

В конце XV в. крымским ханом Менгли Г преем была построена на месте нынешнего города Очакова крепость, названная Кара- Кермен. В XVI в. она перешла во владение турок, которые в значительной мере ее уси­лили. Крепость состояла пз трех оград с бастионами и башнями, с замком внутри нее. На противоположном берегу, на Кин- бурнской косе, тогда же была выстроена вторая крепость. На сооружение всего этого требовалось огромное количество строитель­ного камня. Несомненно, значительная часть камня шла за счет разрушения античных стен Ольвии. Поздние городские стены, стены и башни цитадели и остатки разру­шенных зданий сюяли на поверхности го­родища; требовалось только их разобрать и перевезти материал в Очаков. Камень из Ольвии перевозили в Очаков водою, доказательством чему служит то обстоя­тельство, что наибольшему разрушению под­верглись стены и башни, расположенные

¹ До сих пор ва городище не обнаружено сред- ■"■ркового городского слоя.

ближе к береговой полосе; огромные выборки камня произведены и на территории Нижнего города. Котлованы от выборки кладок в при­речной части города местами достигают глу­бин трех метров. В этих котлованах часто встречаются обломки турецких глиняных курительных трубок. В резулмате такой варварской работы все надземные сооруже­ния Ольвии были полностью уничтожены, а на месте стоявших древних стен образо­вались котлованы и отвалы из мелкого камня и земли. Часть этих отвалов видна на рисунке Бебеля,¹ п правом верхнем углу.

При рассмотрении плана Ольвии, испол­ненного Кеппеном, бросается в глаза раз­личная степень сохранности поверхности городища в первой четверти XIX в. Мы ви­дим, что поверхность северной половины городища находилась в полной сохранности, зато южная половина уже тогда была сплошь изрыта ямами. Кем я когда эти ямы вырыты? В 1793 г. Екатерина II «пожаловала» 12 тыс. десятин земли вдоль правого берега Бугского лнмаиа графу Кушелеву-Безбо- родко, который переселил на эти земли своих крепостных. По ревизии 1816 г. в Ильинском* было 470 душ мужского пола и 432 женского щзла.^[6]

За такой короткий (около 20 лет) срок новые поселенцы, как нам представ­ляется, не могли настолько перерыть терри­торию городища поздней Ольвии. Вместе с тем нам известно, что начиная с конца

XVIII         в. на городище производилось до­бывание камня для новых построек, в связи с чем были найдены и надписи.^[7] Делали это крепостные крестьяне не самовольно, а по указаниям управляющего имением.

Малая заселенность русскими и краткий срок их пребывания здесь заставляют сде­лать вывод, что основные разрушения па­мятников Ольвии в южной части городища произведены турками.

Кеппен, приехав в 1819 г. в Ольвию, застал городище с еще достаточно четкими следами разрушительной деятельности турок. Вот что мы читаем в его описании развалин Ольвии: «Ныне здесь нет уже никаких стен, остались одни только следы оных:

небольшие валы, окопы в места, где некогда стояли башни. Это ямы или углубления, внутри иногда имеющие возвышенности. Од­нако прежнее основание оных ясно разли­чить можно: ибо основание круглое впослед­ствии времени никогда само собою не де­лается угольным; хотя противное иногда и может случиться».^[8]

Хищническая выборка камня велась од­новременно в больших размерах и иногда на довольно большую глубину, как, на­пример, в Нижнем городе, где стены выби­рались вплоть до подошвы. Иногда же выборка стены приостанавливалась на уровне верха фундамента, как, например, в рас­копе 1905—1906 гг., где фундамент кре­постных стен сложен из огромных, грубо сколотых глыбместной скалы. Выбирать такие глыбы хищникам было не под силу. Имея перед собой свежие следы выборок, Кеппен точно указывает на плане места траншей в южной части городища. Затем, и в этом особо важная заслуга Кеппена, он уверенно восстанавливает северные стены и башни поздней Ольвии; восстанавливает план ци­тадели, совершенно точно определяя место­положение, форму и размеры бажен в северо- западном углу треугольника.

Через 85 лет, в 1904 г., Б. В. Фарма- ковский заложил раскоп у траншей от выборки стены, проходившей вдоль Заячьей балки. Этот раскоп подтвердил правильность реконструкции направления стены на дан­ном участке, сделанной Кеппеном. Следы второй башни у Заячьей балки видны и в настоящее время в виде слабо заметной прямоугольной котловины. Большие раз­меры котловины, очевидно, смутили Кеп­пена, и он, вместо выступающей наружу башни, ошибочно показал не оправданную рельефом .местности ломаную многоугольную линию стены на коротком отрезке. Раскопки 1905—1906 п 1924 гг. полностью подтвер­дили правильность реконструкции также и северной стены цитадели.

Несмотря на осторожность, которую про­являл Кеппен при реконструкции оборони­тельных сооружений цитадели по реально сохранившимся следам их на поверхности, он все же допустил большую погрешность, представив на плане восточные стены ци­тадели и куртины вдоль берега в Нижнем городе.

После определения прохождения куртин вдоль Заячьей балки и стен, идущих с за­пада на восток, Кеппену нужно было замк­нуть линию оборонительных сооружений и по восточной стороне треугольника — ци­тадели. Современную береговую лидию он принял как постоянно существовавшую и не изменившуюся за две тысячи лет берего­вую полосу. Поэтому восточные стены на всем протяжении позднего города Кеппен проложил по краю сохранившегося берего­вого обрыва в Верхнем и Нижнем городе. Недоучет огромных разрушений территории городища от эрозийной ден гельности вод Буго-Днепровского лимана явился причиной неправильного представления о незыбле­мости и постоянстве формы и размеров горо­дища.

Но к чести Кеппена необходимо сказать, что, не имея реально сохранившихся следов от сооружений на восточной линии обороны, прокладывая их вдоль береговой полосы, он не дополнил эту линию никакими баш­нями или воротами. Поэтому восточная линия стен отличается от других своим схема­тическим характером. Не исключена воз­можность, что в не дошедшей до нас руко­писи, содержавшей описание остатков оль- вийского городища, Кеппен оговаривал условность показанной на его плане восточной лииии стен. В реконструкции поздних стен Ольвии у Кеппена южный угол цитадели чрезмерно острый и длинный, что совершенно противоречит местным ольвийским условиям, где материком является не скала, а легко разрушающийся лёсс, не допускающий та­ких углов в оборонительных сооружениях.

Несмотря на некоторые недостатки в ре­конструкции стен поздней Ольвии, в настоя­щее время легко устранимых, план Кеппена не потерял ценности и поныне.

Б. В. Фармаковский, не обратив должного внимания на план Кеппена при раскопках в 1908 г. между первой и второй попереч­ными балками, не заметил следов выборки городской стены.

Правильность проложения городских стен в Нижнем городе на плане Кеппена и точность местонахождения восточной башни и выступающей вперед куртины (шш прясла стены) между двумя башлями блестяще под­твердились археологическими работами 1934—1940 гг. на раскопе НГ. II, что осо­бенно любопытно, даже размеры башни в ре­конструкции плана у Кеппена полностью товпадают с размерами открытой раскоп­ками восточной башни.^[9]

На плане городища Кеппена, на расстоя­нии 96 м к югу от городской стены а в Ниж­нем городе (рис. 2), указана выборка вто­рой стены [}. Стена р вдет почти параллельно внешней городской стене. Следы стены (3 идут по прямой линии протяженностью в 117 м. Кромо того, на плане указаны следы выбранной стены у, идущей с севера на юг от внешней городской стены а до внутренней, городской стены (4. Стена у длиной 95 м

расположена в начале крутого подъема к Верхнему городу.

Стеды еще одной стены 8 были видны на расстоянии 21 м к западу от у. Стена Л также имеет направление с севера на юг,

■                  леды ее 01 мечены на протяжении 32 м. Неоднократно проверенные раскопками следы древних сооружений, отмеченные Кеп­пеном, точность их расположения на плане не оставляют сомнений в правильности нане­сения на план следов от выборки и внутрен­них стеь.

Все это вносит весьма существенные до­полнения к нашим знаниям о топографии поздней Ольвии. Все выбранные на камень внутренние городские стены могли принад­лежать только послегетскому периоду. Ка­ково же назначение внутренних городских длинных стен, следы выборки которых за­фиксировал Кеппен? Ответить на этот во­прос в настоящее время трудно, и можно сделать только некоторые предположения, требующие в дальнейшем проверки раскоп­ками.

Стены ^ и X, будучи расположенными вдоль склонов к Нижнему городу, повиди- мому являлись подпорными стенами тер­рас. Если это предположение оправдается, то на плане Кеппена окажутся весьма важ­ные данные о форме и размерах террас в южной части склонов к Нижнему городу. Любопытно, что к западу от степы у у Кеп­пена указаны следы выборки крупного пря­моугольного здания. Значительно сложнее объяснить назначение стены р. Следы ее выборки имеются и на современной поверх­ности городища в виде неглубокой канавы, расположенной между раскопками НГФ и НГ.

Возможно, что стена была сооружена как дополнительное средство защиты город­ской территории, как вторая преграда в слу­чае овладения первой, наружной стеной «. Не исключена возможность, что выбранная стена (1 отделяла какой-либо район от осталь­ной городской территории.

Ввиду важности затронутых вопросов для исторической топографии Ольвии пред ­ставляется необходимым при дальнейших исследованиях заложить новый раскоп ыа склоне, в месте сопряжения стен р, у и 8.

Весьма важным для нас является имею­щееся на плане Кеппена указание места выходов в береговом обрыве водостоков, которые в легенде к плану указаны под литерой С как «завалившиеся подземные ходы или водопроводы». Эти водостоки рас­положены в строгой системе и с правиль ными интервалами. Основное расстояние между водостоками равно 24 м. Затем идут кратные отношении к 24, т. е. 48 м, 96 м. Мы знаем, что водостоки всегда были распо­ложены под вымостками улиц; отсюда можно сделать вывод, что южная половина Нижнего города имела строгую шахматную плани­ровку, при длине кварталов около 22 и а ширине улиц около 3 м.

Расстояние в 48 м свидетельствует о том, что находившийся в середине этого расстоя­ния промежуточный водосток был разрушен еще в древности или проходившая здесь улица не имела специально устроенного водостока, а вода сбегала в лиман по за- мосту улицы. Устройство водостоков под плитами уличной вымостки — дело сложное и дорогое. Необходимо было довольно часто очищать их от попадавшего в них мусора, песка. Поэтому не случайно скопление во­достоков в южной половине Нижнего го­рода, так как этот район в эллинистический период был центральным и наиболее благо­устроенным. В северной же половине Нижнего города водостоки не показаны, за исключе­нием одного в северо-восточном углу. Этот водосточный канал проходил на довольно большом протяжения от берегового обрыва к западу (на 31 и), с ответвлением к северу.

Очевидно, среди этих водостоков имелись и остатки древних водопроводов, на налнчие которых в южной части Нижнего города указывают ранние исследователи Ольвни. И действительно, в настоящее время здесь также имеются выходы источников, дающие довольно большое количество прекрасной ключевой воды.

Остановимся еще на рассмотрении вос­точной половины Северной балки, как она показана на плане Кеппена. Эта часть балки и прилегающие к ней участки земли в на­стоящее время имеют совершенно иной вид.

Обрывистая часть балки показала ва плане короткой, замкнутой, не выходя­щей к береговому обрыву. От берега отхо­дит только небольшая промоина, к западу от которой показана дорога, пересекающая здесь Северную балку и затем по северному склону ее поднимающаяся на верхнее плато.

В настоящее время обрывистая, глубокая часть Северной балки доходит до берега, а никакой дороги через нее нет н быть не мо­жет. Мало вероятно, что Кеппен ошибся, так как место это достаточно важное, да и все остальное показано топографически совершенно правильно.

Вероятнее всего, что здесь мы встре­чаемся с результатом значительных измене­ний. происшедших за 130 лет. За это время крутой п глубокий участок Северной балки удлинился почти в два раза, резко отделив Нпжннй город от остальной территории к северу от него.

Бурный рост обрывистой части (каньона) Северной балкя вызван не только размывом лёсса атмосферными водами, но и наличием здесь источника. В настоящее время этот источник не используется, так как вода его не годится для питья из-за горьковатого прлвкуса.

Как уже упоминалось, Кеппен застал городище с четкими следами разрушений, произведенных турками. Но эти разрушения коснулись только территории городища. Все курганы у Кеппена показаны не раскопан­ными. Два из них отмечены как имеющие крепиду (О): курган над склепом Евресивия и Ареты и большой курган в северо-восточ­ной части верхнего плато, где теперь на­ходится участок раскопок И- ^[10]

В настоящее время здесь никакого кур­гана нет, а на его месте находится глубокая выемка в склоне. Вероятно, в последующее время курган был раскопан, камни крепиды увезены, а каменный склеп полностью раз-, рушен, и следы его оказались потерянными, как следы многих других каменных склепов Ольвии.

На крепиду Зевсова кургана указаний нет. Очевидно, сползшая земля насыпи кургана полностью прикрывала крепиду. Кроме перечисленных курганов, на тер­ритории городища обозначено еще 16 мелких, расположенных преимущественно в северо- западной части городища.

Всего курганов на плане 167. Из них на территории между Широкой и Заячьей балками расположено 106курганов; к западу от кладбища — 32; к северу от Северной балки — 10; на городище — 19.

1. ПЛАН II. М. МУРАВЬЕВ А-АПОСТОЛА

В 1820 г. Ольвню посетил И. М. Мурвьев- Апостол.¹

Страстный поклонник античности, ро­мантик, Муравьев-Адостол облек резуль­таты своего посещения Ольвии в условную форму изложения — в виде сновидения. Пол­ное отсутствие остатков древних сооружений на поверхности, запустение и следы одних только разрушений заставила автора от­казаться от реалистического описания го­родища. Мертвую тишину ы пустынность древнего города он наполнил образами и сценами, навеянными чтенпем древних авторов. Идеализация античности и невоз­можность хоть сколько-нибудь ознакомиться с реальными остатками привелп Муравьева- Апостола к чрезмерным преувеличениям: «народная площадь», например, занимает у него всю сохранившуюся территорию Нижне­го города. Нов нашу задачу не входит раз-

Рис. 3. Плаи Ольвии И. М. Муравьева-Апостола.

бор и критическая опенка труда Муравьева- Апостола, одного из первых русских уче­ных, посетивших и описавших древнейшие города на юге России. Наша задача значи­тельно скроннее — рассмотреть план, со­ставленный для него во время посещения ям Ольвии.

Если Кеппен воспользовался имевшимся у Бларамберга планом Ольвии, то для Муравьева план был сделан специалистами. Вот что он пишет относительно этого плана: «О планах, исключая глазомерный чертеж Маягупа, я могу говорить с полным увере­нием в их топографической точности, а особ- лпво о первом, Стомогильном урочпще. коим я обязан дружбе почтенного адмирала Грейга, посылавшего снимать оный нарочно Х1Я меня».^[11]

План выполнен в масштабе 50 саж. в анг­лийском дюйме (рис. 3). Сделан он очень аккуратно, в той же манере и в том же масштабе, что и план Кеппена. Поражает удивительное сходство этих двух планов Ольвии. Особенно поразительно сходство в обозначении курганов на некрополе.

Но полного совпадения указанных пла­вов все-таки нет. Хотя курганы на урочище расположены в общем одинаково, все же имеются некоторые отклонения как в место­нахождении, так в в количестве их. Особенно заметны расхождения частей планов, отно­сящихся к городищу. Так, например, участок между первой я второй поперечными бал­ками показан различно, причем у Кеппена более верно.

Сходство обоих планов, как нам пред­ставляется, объясняется тем, что они выпол­нены на основании одного первоисточника. Кроме того, огромное значение в данном слу­чае имеет то обстоятельство, что оба плана сделаны почти одновременно. План Кеппена отличается от плана Муравьева, если так можно выразиться, большей содержатель­ностью. Пытливый взгляд первого исследо­вателя Ольвии не пропустил ничего, что заслуживает внимания. Кеппен отлично по­нимал, что следы выборки оборонительных лен могут быть в дальнейшем единственным доказательством их существования в древ­ности, и поэтому точно нанес их на план. Кеппен показал на плане то, что реально 'охранялось, осмыслив и дополнив сохра­нившиеся остатки возможным восстанов­лением.

Совершенно иную картину мы видим на плане городища у Муравьева-Апостола. Для него следы выборки стен — археологи­ческая деталь, без которой можно обойтись. Поэтому выборки показаны с меньшей точ­ностью, а большинство их вообще упущено. Зато для Муравьева-Апостола огромное зна­чение имеют осмысление и восстановление города в целом. И мы видим на плане Оль­вии пунктиры границ «торговой площади», расположение «ограды» города и т. д.

Мы отнюдь не хотим умалить значение второго метода. Оба метода хороши, если они дополняют друг друга.

Перейдем теперь к детальному рассмотре­нию плана Муравьева. Северо-западный и северо-восточный участки Верхнего города на планах Кеппена и Муравьева почти оди­наковы. На плане Муравьева также имеется большой курган, «обложенный при основа­нии большими камнями», т. е. с крепидой. Существенным расхождением с планом Кеп­пена является различие местоположений кур­ганов с крепидами. У одного и другого исследователя их по два. У Кеппена один курган — со склепом Евресивия и Ареты, другой — около участка И. У Муравьева один курган — около участка И, другой — в центральной части городища, так на­зываемый Зевсов курган (на плане Мура­вьева «Зевсов храм»).

Очевидно, увлеченный желанием найти остатки храма Зевса, Муравьев обнаружил крепиду кургана, которую не мог видеть Кеппен. Крепида же кургана со склепом Евресивия и Ареты осталась им не замечен­ной.

Центральная часть Верхнего города на плане Муравьева значительно расходится с планом Кеппена. Границы плато переданы с меньшей точностью. На плане Кеппена склон в форме амфитеатра отмечен довольно- точно; у Муравьева особенность склона к востоку от участка И не отмечена.

Есть расхождения и в местоположении Зевсова кургана: у Муравьева он ближе к склону, что более верно.

Как отмечалось выше, участок между поперечными балками показан различно. По существу, в плане Муравьева попереч­ных балок, пересекающих все верхнее плато, нет. Они указаны только в западной части, аа восточной же они как бы слиты с общим- рельефом. И здесь более точный приходится считать план Кеппена.

Южный треугольник. Верхнего города показан почта одинаково. Отмечены те же сохраннвшиеся остатки водостоков (там и здесь они идут под литерок С), только у Муравьева в легенде к плану дано свое объяснение: «С — завалившиеся под­земные ходы (м. б. погреба для складки вина)[12].

Следы выборки послегетских городских стен не показаны, но полностью совпадают следы выборки большого, почти квадратного здания в верхней части склона.

Остатки водостоков в береговом обрыве почти совпадают, но у Муравьева на один водосток больше, и показаны они с менее четкими интервалами.

Видя явные следы разрушения берего­вой полосы в Нижнем городе, Муравьев считает необходимым отметить это явление на своем плаве Ольвии. Но, не поняв истин­ных причин разрушения береговой полосы, он приписал эти изменения разрушительной деятельности людей. Поэтому разрушенная часть города показана узкой полоской в 20—2о м ширины только лишь в пределах Нижнего города; он именует ее «набережной для причаливания купеческих судов».

Отрицая выводы Муравьева в части исто­рической топографии Нижнего города (о не­значительности размеров разрушения бере­говой полосы, и только в черте города, а не вдоль всего лимана), как явно устарев­шие в неправильные, мы, тем не менее, считаем необходимым отметить, что уже в самом начале изучения Ольвии было об­ращено внимание на разрушение береговой части города и тогда же были сделаны по­пытки восстановить его пределы в древности. К сожалению, в дальнейшем подобные попытки восстановления восточной границы города всеми исследователями Ольвии были оставлены и отмечались только имеющиеся под водой остатки тех или иных сооруже­ний.

В отличие от плана Кеппена, на плане Муравьева показаны уходящие в воду круп­ные камни. Эти скопления обломков скалы показаны в трех местах: одно под цитаделью и два к северу от Северной балки. В настоя­щее время в этих местах также имеются ог­ромных размеров необработанные камни. От размыва песчаного дна эти камни по­степенно опускаются под воду.

Северная балка показана без промоины, и через балку проходит дорога к селу. Так как эта часть плана почти полностью совпадает с планом Кеппена, нет сомнений в том, что глубокая промоина в Северной балке — яв­ление позднейшего происхождения; рост я разрушительная деятельность промоины про­должается до настоящего времени и будет] еще продолжаться. Доказательством этому служит неуклонное разрушение дороге вдоль южного склона Северной балки, по ко­торой в двадцатых годах можно было проез­жать на повозке, сейчас же она стала на­столько узка, что превратилась в тропу для пешеходов.

Очень ценны указанные на плане Мура­вьева-Апостола границы промоины в Зая­чьей балке. Голова промоины в 1820 г. еще не доходила допервой'поаеречнопбалкп.

Все курганы на некрополе не имеют никаких дополнительных обозначений.

Всего на плане показано 140 курганов. Из них 14 на городище, 99 на некрополе между Заячьей и Широкой балками, 15 на запад от современного кладбища и 12 кур-! ганов на север от Северной балки.

I

1. ПЛАН И. БЛАРАМБЕРГА

Почти одновременно с планами Кеппена и Муравьева-Апостола был изготовлен и издан план Ольвии для статьи И. Бларам­берга об ольвийских монетах.¹

Выполнял план Ьоа1зе1 <1е Тг6о$а1е, гра­вировал Ьададпеиг; оба они, по всей вероят-] ности, жили и работали в Париже. Очевидно, Бларамберг привез в Париж для издания не только свою рукопись, но и план Ольвии с надписями на русском языке. План Бларам­берга отличается от предыдущих большим охватом местности к северу ² (рис. 4). В зна­чительной мере отличается он и с графнче I ской стороны. Резче и рельефнее показаны склоны и топографические детали городища. Следы древних построек отмечены с явн®| преувеличенной четкостью. Кроме того, план Бларамберга в деталях не совпадает с предыдущими двумя планами.

Несмотря, однако, на некоторые разли­чия в графических приемах и на различный

а.        /а у****

/1*Л. /4. «   .6 А» /#/Х .V* /.<* * **тгч'/Аьг*-ю

~ц$У4щг ац*и>< ./ • /•.    Г**»ул •

1.иЛ; .лЫ //а«1гг» ,л ,;<»«»./          •* Л|*/чУ

Л ж# ./. Л» Л'» X- / ^                                                      .»•                   Лтгг»^

Л##// /*»■ /» /ы*А ш

(,/. /.* // .. !ни. * «•*• ' /ш .•»/ /*/ •/чпл.'г и

/•■ л.«» »/•■• < **н1 •1и1|»1н\ч

Г ./Л///

> ./ Л-»»/

. /,*• .Лл> * Лл/«/<» •

I *»*. л. г» ./< 1*//,ы,- «I Пч и»к\

/?.Л.ул

!*//.гф- »///и*1.-4у

.// 1///-1Ф’

Л*/«                    ,

охват территории, явно чувствуется один первоисточник; бросается в глаза, например, что буквенные обозначения для легенды на планах одни и те же.

Скорее всего, что первоисточником для всех трех первых планов Ольвии (Кеппена, Муравьева-Апостола и Бларамберга) был плав, выполненный топографами Николаев^ ского адмиралтейства ко времени посеще­ния Ольвпп в 1817 г. великими князьями Николаем Павловичем и Михаилом Павло­вичем.¹ Вероятно, один из экземпляров этого плана и находился в руках у Бларамберга в Одессе.

План Ольвии Бларамберга сделан в мас­штабе 200 саж. в одном дюйме (параллельно показан линейный масштаб и в метрах).

Северо-западная часть городища ничем не отличается от показа ее на предыдущих планах. Здесь, к югу от площади раскопок 1907—1908 гг., на всех ранних планах Ольвии отмечен действующий колодец. На плане Бларамберга особенно сильно подчеркнута уг­лубленная лощинка на линии прохождения главной улицы города, пересекающая весь Верхний город с севера на юг. В северо-вос­точном районе Верхнего города также имеется большой курган у современного участка И, но без указания яа то, что курган имеет крепиду.

Кроме двух больших курганов, в север­ной части городища нанесены еще 18 кур­ганов.

Район между поперечными балками в за­падной половине показан со следами выборки городской стены послегетского периода (рпс. 5). Восточная же половина этого района перерезана длинной выборкой второй, внут­ренней, стены. На плане Кеппена выборка этой стены расположена только в пределах Нпжнего города и на склоне; на плане Бларамберга эта линия продолжена и на верхнем плато. Полное совпадение в направ­лении н в расположении стены в Нижнем городе и на склоне является весьма важным подтверждением правильности наблюдений Кеппена, а вопрос о существовании внутрен­ней поперечной городской стены (3 на террито­рии позднего города становится почти бес­спорным.

Южный треугольник города на плане Бларамберга показан в совершенно иной манере. Бели на планах Кеппена и Муравье[13] ва-Апостола расположение стен и остатков зданий дано в виде следов от них, образовав­шихся в результате выборок камня, то в плане Бларамберга эти остатки отмечены чет­кими линиями как бы сохранившихся стен. Кроме данных, которые имеются на рассмот­ренных выше планах, план Бларамберга содержит и существенные дополнения. Так, в южном углу сохранившейся части террито­рии римской цитадели, вдоль склона Заят чьей балки, показан дополнительный участок оборонительной стены протяжением в 100 м, причем этот участок стены идет не по прямой, а по слегка ломаной линии. Это на первый взгляд небольшое дополнение имеет огром­ное значение в вопросе восстановления размеров и формы оборонительных сооруже­ний древнего города. Показ Нижнего города почти ничем не отличается от предыдущих планов. Следует только отметить, что на плане Бларамберга в южном углу Нижнего города, под римской цитаделью, пунктиром изображены сохранившиеся под водой следы древнего сооружения, идущие широкой по­лосой (около 10 м) от берега на северо-восток. Судя по плану, это сооружение тянется на 100 м, имея направление к сохранившимся под водой остаткам «пристани». Всего на плане Бларамберга 146 курганов. Из них между Широкой и Заячьей балками, к западу от городища, — 103 кургана; к западу от современного кладбища села Парутино —12; к северу от Северной балки — 11 (из них 3 на территории усадьбы); на территории городища — 20. Два больших кургана, Зев­сов и Евресивия и Ареты, показаны как имеющие крепиды.

1. ПЛАН А. С. УВАРОВА

По поручению Русского археологиче­ского общества в 1848 г. в Ольвии произ­водил работы А. С. Уваров.

В своем труде,¹ изданном после посещения Ольвии и других античных городов север­ного Причерноморья, Уваров опубликовал два плана Ольвии.*

На одном плане (рис. 7) Ольвия показана с ее окрестностями; на другом плане (рис. 6) представлено лишь ольвийское городище и расположенное к западу от него урочище Ста могил, т. е. ольвийский некрополь.

Большов интерес к античным древно­стям вообще в к Ольвии в частности у рус­ских ученых в первой четверти XIX в. и появление в печати того времени ряда работ, посвященных Ольвии в найденному в ней археологическому материалу, привели в дальнейшем к пагубным для городища последствиям.

Так как Ольвия и окружающие ее посе­ления лежали на землях графов Кушелевых- Безбородко, принадлежавших к числу круп­нейших феода л ов-к репостников того вре­мени, хозяева земель, являясь фактиче­скими владельцами городища, могли без всякого контроля со стороны государства производить любые работы на городище и на некрополе.

В погоне за ценностями по распоряжению хозяев и под наблюдением управляющих имением Ильинским началось раскапывание курганов, главным образом наиболее крупных. Одновременно на городище про­должалась выборка камня для хозяйствен­ных нужд имения; производилось добыва­ние плит с надписями в южной части горо­дища.

Само собой разумеется, никаких научных наблюдений при подобного рода работах не велось; места, в которых обнаруживались отдельные памятники, не фиксировались.

О большом количестве важнейших памятни­ков, найденных во время таких самочин­ных расколок, нам известно только, что они происходят и» Ольвии.

Все ценные находки, статуи и надписи на мраморных плитах, поступавшие во вла­дение Кушелевых-Безбородко, часто оста­вались на месте, в имении Ильинском, большая же часть отправлялась или в дру­гое их имение — Стольное или в их собствен­ный дом в Петербурге.

Содержание и транспортировка найден­ных памятников древности велись без соблю­дения хотя бы элементарных правил науч­ного хранения. Все это приводило к весьма печальным последствиям. Так, у Уварова мы читаем: «Года четыре тому назад (т. е. в 1844—1845 гг., — А. А\) в Ольвии отрыли колоссальную статую, представляющую бо­гиню или жрицу, приносящую жертву на алтаре. Женская фигура сделана из мрамора, а алтарь из бронзы. Этот важный памятник был отправлен в Петербург, зи­мою, по Бугскому лиману; но лед проло­мился, и статуя потонула». Затем Уваров продолжает, делая свое замечание но этому поводу: «Зная место, на котором это слу­чилось, кажется, можно бы достать ее».¹ Конечно, никто ату статую со дна лимана не доставал, место же ее гибели забыто.

Перейдем к рассмотрению планов Ольвии, опубликованных Уваровым. Рассмотрим вна­чале план, помещенный в собрании карт и рисунков на табл. УШВ.²

План городища и некрополя выполнен в масштабе 50 саж. в дюйме (рис. 6). По всей вероятности, он сделан при помощи глазо­мерной съемки. План очень суммарный, грешит многими неточностями; особенно не­верно показаны районы Верхнего города.

Но, несмотря на эти недостатки, план Уварова также не потерял до сих нор науч­ного значения. При изучении исторической топографии Ольвии этот план интересен в том отношений, что по нему можно судить

о тех изменениях на городище и на некро­поле, которые произошли за 30 лет после посещения Ольвии первыми ее исследовате­лями.

На этом плане как нельзя лучше от­ражен «интерес» к городищу со стороны его владельцев. Если в первой четверти XIX в. на городище имелось около 20 курганов, то к середине века все они оказались сры­тыми. В северо-западной части Верхнего города, взамен ранее находившихся здесь курганов, появилась широкая выемка, иду­щая с запада на юг по линии прохождения оборонительных стен города вдоль Северной балки. Выемка образовалась за счет выборки остатков оборонительных сооружений. Вдоль выемки имеются пять дополнительных овальных углублений, отстоящих друг от друга на расстоянии 38 м и представляю­щих, но всей вероятности, следы находив­шихся здесь пяти башен.

Северо-восточный район Верхнего города дан с очень неверными границами перехода к склону в Нижний город. Большого кургана с крепидой у современного участка И, по­казанного на планах Кеппена, Муравьева- Апостола и Бларамберга, на плане Уварова нет. Следовательно, в середине прошлого столетия этот курган был уже раскопан и срыт. Зевсов курган к этому времени также был уже частично раскопан. На рис. 10

'///

видно, «как раскапыватели разрезали его на две частя».^[14]

Раскопка кургана велась только в верх­ней частя, без углубления к материку, в результате чего каменный склеп под кур­ганом не был обнаружен. На основании этого Уваров, оспаривая точку зрения Келлера, считавшего курган надмогильным памятником, находят, что «на север от храма (Зевса, — А. К.), на кургане Ъ, стояла башня, посвященная Зевсу Поляарху».^[15]

Центральный район Верхнего города по­казан произвольно, а район между двумя поперечными балками совершенно искажен; полностью отсутствует западная часгь, а про­тивоположная часть непомерно далеко вы­двинута к востоку.

Значение этого плана для изучающих историю раскопок Ольвии важно в том отно­шении, что только по нему мы можем восста­новить места раскопок Уварова в Ольвии.

Именно здесь, в восточной половине рай­она, между первой и второй поперечным и балками. Уваров производил раскопки (траншеи 10 и 11). К сожалению, мы не знаем результатов этих работ. Судя по плану, здесь были заложены две траншеи: одна длинная, но с несколькими поворотами (10) и другая, у самого края плато, короткая (11). Южный треугольник Верхнего города показан с довольно верными границами. Отличается он от предшествующих планов тем, что на нем не нанесены следы древних зданий. Помечены только буквами В места находок надписей. В центральной части треугольника показана невысокая возвышен­ность.

На плане Уварова УШВ впервые от­мечены промоины новейшего происхождения на склонах к Нижнему городу и в окружаю­щих городище балках. Из этого плана мы узнали еще о трех местах раскопок Уварова на городище. Две небольшие траншеи на­ходились на склонах к Нижнему городу (12 и 73) и один раскоп в Нижнем городе (14), между современными раскопами НГФ я НГ. Таким образом, все раскопы Уварова на городище были сгруппированы в одном месте, занимая узкую полосу в юго-восточ- яой части городища.

Кроме показа мест своих раскопок, Ува­ров помещает в Нижнем городе сохранив­шиеся остатки двух больших стен (г;), обра­зующих прямой угол.

По всей вероятности, оена, идущая с востока на запад на протяжении 64 м. является внешней городской стеной после- гетского периода в Нижнем городе, которая отмечена и на плане Кеппена. Только на плане Уварова она ошибочно отнесена несколько севернее ее действительного положения.

Вторая стена длиной в 80 м, идущая от первой в северном направлении, очевидно была выявлена в результате дальнейшей выборки камня на городище после посещения его первыми исследователями. По всей веро­ятности, разбиралась одна из подпорных стен террасы, расположенной на склонах к Нижнему городу. На плане показаны вдоль береговой полосы 6 источников (?). План УШВ важен для нас еще в том отно­шении, что благодаря ему мы узнаем, какие курганы раскапывал Уваров на некрополе. Он отмечал их номерами. Всего им раскопано

9    курганов: по номерам можно восстановить последовательность их раскапывания.

Все курганы, раскопанные Уваровым, находятся у Широкой балки и принадлежат к группе курганов, расположенных по­близости от самого крупного из них, так называемого «Кургана царицы». Из плана видно, каким методом производилась рас­копки. Сначала определялось, в каком на­правлении закладывать пересекающую до центра кургана траншею. Затем начиналась раскопка кургана узкой траншеей, повидн- мому от полы до центра кургана, в целях большего удобства вывоза земли на тачках. Дойдя до центра кургана траншеей, начи­нали раскапывать центральную часть выем­кой в виде прямоугольника (около 3x5 м), как, например, курганы 1, 2 и 3; иногда выемка центральной части имела округлую форму, как у курганов 7 и 0.

Иногда курганы перерезались траншеей по всему диаметру, с расширенной выемкой в центре, как, например, курганы 6 и 8\ иногда же радиально расположенные тран­шеи лежат по отношению друг к другу под тупым углом, как у курганов 4 и 5.

В настоящее время не приходится до­казывать, что подобный метод раскапывания курганов не может считаться полным по­левым исследованием памятника. Случайно выбранное направление траншеи не совпа­дало с направлением дромоса, а центральная часть кургана не попадала на котлован

для каменного склепа. В результате нахо­дящиеся под частично раскопанными курга­нами каменные склепы могли оказаться не обнаруженными.

Это положение подтверждается фактами раскрытия в дальнейшем каменных склепов под курганами Зевсовым и Евресивия и Ареты, у которых направление вырытых тран­шей не совпадает с направлением дромосов.^[16]

Всего на плане УШВ 136 курганов. Из них на некрополе между Широкой и Заячьей балками — 134 кургана, на горо­дище — 1, на север от Северной балки — 1.

Кроме 9 курганов, раскопанных Уваро­вым, на плане УШВ отмечены как раскопан­ные еще 4 кургана: на городище (Зевсов), к северу от Северной балки (Евресивия и Ареты), у Заячьей балки, напротив се- веро-западного угла городища, и курган у берегового обрыва, недалеко от Широкой балки.

1. ВТОРОЙ ПЛАН А. С. УВАРОВА

Второй план Ольвии, приложенный к ра­боте Уварова на табл. УША, охватывает значительно бблыпую территорию протяже­нием в 10 км — от Чертоватой балки на се­вере до Крестовой балки на юге. План сделан в масппабе 200 саж. в дюйме (рис. 7). В отличие от предыдущего глазомерного плава, рассматриваемый план выполнен при помощи инструментальной съемки.

Трудно допустить, что значительные рас­хождения в показе характера рельефа в этих двух планах произошли в результате не­согласованности в деталях одного и того же полевого материала, выполненного одним и тем же топографом. Скорее всего различия в показе деталей были в дальнейшем сгла­жены гравером (гравировал оба плана один

о тот же мастер Иванов), но не приведены к полному согласованию.

Если на первом плане рельеф городища дан суммарно, то на втором верхнее плато излишне расчленено на отдельные всхолмле­ния, . что в значительной мере искажает представление о поверхности Верхнего го­рода. Не показаны в плане городища склоны к Нпжнему городу, что также создает не­правильное представление о его топографии.

¹ Оба эти кургана были раскопаны до приезда а Ольвию Уварова, что ясно яз текста; кроме того, во не снабжены номерами, а отмечены .буквой О ш имеющие крепиды.

В северо-западном же районе Верхнего города вдоль Северной балки отмечено углубление с круглыми дополнительными углублениями, расположенными на равном расстоянии друг от друга. Таким образом, на обоих планах Уварова на данной террито­рии городища с подчеркнутой четкостью указано наличие широкой траншеи. Эта траншея полностью совпадает с расположе­нием оборонительных стен позднеклассиче­ского и эллинистического периодов; нет со­мнений в том, что в данном месте отображена выемка остатков стен и башен, расположен­ных вдоль водохранилища, которая была про­изведена в течение второй четверти прошлого века. На плане УША имеется шесть круж­ков, указывающих на существование здесь каменных башен, в то время как на плане УШВ их всего пять. Это расхождение в числе округлых выемок не указывает на неточность их нанесения на план. Расстояния между центрами выемок на обоих планах совершенно одинаковы и равны 18 саж., или 38.4 м. А так как оба плана выполнены разными людьми, и притом не одновременно, то при съемке плана УШВ котлован от шестой, крайней восточной башни, очевидно, был уже присыпан, а потому и не нанесен на план.

Северо-восточный район Верхнего города показан резко разделенным на две части ложбинкой, идущей от северных городских ворот в юго-восточном направлении. В на­стоящее время следы этой древней дороги от северных ворот к Нижнему городу нару­шены выкидом из раскопок и при рытье траншей и канав во второй половине XIX в.

Очень четко обозначены на плане следы второй древней дороги, идущей от северных городских ворот на юг и служившей в древ­ности главной городской магистралью. До­рога отмечена и далее к югу, на территории центрального района Верхнего города. На плане УША довольно хорошо показана поперечная балка между ныне открытой агорой и районом Зевсова кургана.

Для изучающих центральный район Верх­него города план Уварова УША особенно важен в том отношении, что только на нем указана огромная котловина в начале склона к Нижнему городу.¹

Вторая поперечная балка, находящаяся к югу от агоры, едва намечена только в вое- точной ее половине, западная же половина на плане не обозначена.

Район Верхнего города, расположенный между второй поперечной балкой и попереч­ной балкой у цитадели, расчленен на от­дельные всхолмления, очень мало отражаю­щие рельеф данной местности.

Южный треугольник Верхнего города показан довольно верно. Но на нем также излишне подчеркнуты отдельные неровности поверхности. В отличие от планов Ольвин начала XIX в., на плане Уварова не ука­заны следы древних построек. От ранних планов сохранился только литер В, под ко­торым на них значились следы этих построек. В отличив от Верхнего, рельеф Нижнего города дан весьма суммарно, без какой- либо детализации.

Несмотря, однако, на всю суммарность в изображении рельефа городища, план УША, выполненный специалистом-топогра- фом, является, при малом своем масштабе, одним из наиболее точных планов Ольвии.

Необходимо отметить, что план УША важен для нас и тем, что при изготовлении его основное внимание при съемке было обращево не на городище,^[17] а на всю окружаю­щую его территорию. Начнем рассмотрение этой территории с некрополя, расположен­ного между Широкой и Заячьей балками.

При первом взгляде на план этого участка бросается в глаза четкое разделение поверх­ности узкими и длинными, почти одной ши­рины на всем протяжении, неглубокими впадинами. Эти впадины на поверхности некрополя резко отличаются от показа ба­лок и естественно образовавшихся ответвле­ний от них — промоин. Наличие их на дру­гих, более поздних планах Ольвии исклю­чает предположение об ошибочности съемки. Единственно правильным объяснением этих неглубоких впадин является, на наш взгляд, понимание их как сохранившихся следов дорог, проходивших в древности через не­крополь.

Длительное, на протяжении почти ты­сячелетия, перекапывание грунта при за­хоронениях и сооружении надмогильных памятников повысило общий уровень поверх­ности некрополя. Особенно интенсивно по­вышался уровень при сооружении земляных иля каменных склепов, когда большое ко-

¹ Для показа городища, или, по мнению Ува­рова, ольвнйского акрополя и народной площади, предназначен план УШВ.

личество земли выбрасывалось на поверх­ность.¹

Дороги же на некрополе, проходя во все времена по одним и тем же трассам, не только оставались на одном и том же уровне, но, будучи немощеными, постепенно снашивались (сдувались и размывались) и постепенно углублялись.

Считаем необходимым обратить внимание на то, что ни один курган не только не стоит на дороге, но даже нигде полы курганов не заходят за линию прохождения обочин дорог. Расположение курганов производит впечатление нарочитого их размещения по обе стороны дорог.

Перейдем к рассмотрению следов древ­них дорог на плане Уварова УША.^[18]

Основная дорога, четкие следы которой показаны на плане от средней части Заячьей балки на протяжении одного километра, имеет направление на юго-запад. Подходя к Широкой балке, следы дороги слегка расширяются. Вторая дорога отходит от пер­вой в южном направлении и обозначена на протяжении также одного километра. Третья дорога тоже начинается от первой, немного западнее места слияния первой и второй дорог. Следы третьей дороги пока­заны на протяжении 400 м, вплоть до пере­секающего ее ответвления Широкой балки; направление ее — с востока на запад.

Кроме рассмотренных, на южном участке ольвийского некрополя имеются незначи­тельные следы других дорог.

Следы четвертой дороги отходят от пер­вой в южном направлении, параллельно второй дороге. Следы четвертой дороги на плане Уварова даны на протяжении всего 250 м, после чего по ее трассе проходит новая дорога в деревню Широкую. Кроме того, следы еще одной, пятой, дороги имеются к северу от деревни Широкой; она идет в северном направлении между курганами 1 и 2.^[19]

Ббльшая часть курганов, расположенных ва участке некрополя к западу от городища, между Заячьей и Широкой балками, отно­сится к группе мелких. Наиболее крупные курганы расположены вдоль Широкой балкн. Все они раскапывались Уваровым; некоторые из них были раскопаны и до него, например курганы 1, 2 и О,

Всего на плане УША в пределах данной площади имеется 172 кургана.

На западном участке некрополя также указаны следы древних дорог. Одна из них начинается от места соединения Заячьей

■     Северной балок и доходит до Широкой балки, имея направление на юго-запад. Эта дорога является самой длинной на ольвийском некрополе: она прослеживается на протяже­нии почти 1.5 км. Вторая дорога начинается там же, т. е. у северо-западного угла древ­него водоема, и имеет направление на запад. Наконец, третья дорога начинается от север­ных городских ворот и кончается у трех крупных курганов, расположенных к западу от Парутинского кладбища. Направление се — на северо-запад.

Кроме того, на плане имеются следы еще трех дорог, отходящих в обе стороны «I второй дороги; одна из них имеет направле­ние на юго-запад и две на северо-запад.

На участке ольвийского некрополя, рас- шоложенном к северу от городища, также сохранились следы древних дорог. Одна ■з них идет от северных городских ворот

■    имеет направление на северо-северо-запад. Следы ее показаны на протяжении 1100 м, 'колоть до двух больших курганов у Парутин- ской балки. Вторая дорога также начинается от городских ворот и имеет направление на северо-северо-восток. Следы ее показаны жа плане на протяжении 1300 м и доходят до большого кургана у Парутннской балки. В настоящее время улица села Парутино, вдущая от пристани села к заповеднику, ■олаостыо совпадает с направлением древней дороги. Северная половина современной тлнцы значительно шире древней дороги, ж следы последней здесь мало заметны, так как жители села стараются все время вырав­нивать поверхность улицы. Южная же часть современной улицы значительно уже, и впа­дина от древней дороги здесь сохранилась очень четко.

Наконец, следы третьей дороги показаны на плане VIIIА идущими также от северных ворот в северо-восточном направлении на протяжении всего 350 м. Остатки этой до­роги имеют для нас важное значение. Дело в том, что следы основных дорог на некро­поле всегда выдерживают в пределах некро­поля прямые линии, а направление каждой ив радиально расположенных дорог не слу­чайно, а строго закономерно. Бели же изме­рить расстояние между основными дорогами по границе некрополя, выяснится, что оно имеет довольно постоянные величины и рав­няется 750 или 850 м. Кроме того, между дорогами на границе некрополя имеются дополнительные интервалы, равные 530 м.

Исходя из вышеизложенного, если мы продолжим третью дорогу в северо-восточ­ном направлении до склона в Парутинскую балку, проходившую в древности дальше на восток, окажется, что расстояние между второй и третьей дорогами северного участка на границе некрополя будет равно 750 м. Этот, на первый взгляд незначительный, вывод имеет для восстановления истори­ческой топографии Ольвии огромное зна­чение, так как он позволяв! выйти из рамок ничем не доказуемых предположений на путь более точного вычисления размеров разру­шенной береговой полосы за 2500 лет.

Если мы согласимся с новым методом вос­становления размеров города и некрополя в древности, если примем предложенную систему древних дорог на некрополе (а не при­нять их нельзя, так как следы их существуют на современной поверхности до сих пор), то должны будем признать, что 2500 лет назад урез правого берега Бугского лимана от­стоял от современного на расстоянии около 500 м далее на восток. Наше восстановление размеров разрушенной береговой полосы подтверждается и очень слабо сохранивши­мися следами древней дороги на южном участке некрополя. Здесь, у южного конца следов четвертой дороги, показано длинное, протяжением в 300 м, углубление, данное более жирными штрихами, чем обычно изо­бражены на плане следы древннх дорог. Следовательно, это углубление более глубо­кое, чем обычные следы дорог. Но ширина углубления на всем его протяжении почти