Эссе по курсу зоопсихологии

Нарисуйте психику.

       В первый раз услышав название курса, я задумалась, как можно было сплести зоологию и психологию. Начались споры между недавними школьниками на тему сути предмета. Понятно было, что это связано с поведением животных и что нам предстоит сравнивать его с поведением, скорее всего, человека. Но никто не ожидал, что это будет весело, непонятно и интересно.

       Единственное, что было понятно после первой лекции – это то, что предмет занимательный, что третий курс грозит опасным кризисом, что преподаватель приятный и что голова отказывается воспринимать всю информацию. Или вернее отказывается ее интегрировать. Новые слова, новые выражения – это немного пугало, но подобное творилось на каждом предмете. И не было такого студента - первокурсника,  который бы мог уверенно заявить, что все понимает. Что можно было бы назвать самым забавным – это чувство, будто с каждым из нас возились, словно с ребенком. Красочные примеры, не вписывающиеся в образ университетского преподавателя словечки, периодические вопросы – все это напоминало начальную школу. С одной лишь разницей: там было понятно, что «два» плюс «два» будет «четыре», а здесь хотелось найти горного козла и выспросить у него, как он моделирует у себя в голове ситуацию с прыжком и считает ли он сам, что использует для этого психику.

     Проходили недели, а ясного становилось все больше. И как ни странно, тема инстинктов у животных оказалась, на мой взгляд, самой занимательной. Было интересно слушать про эксперимент Жана Анри Фабра, который пытался понять, до какого момент оса будет выполнять инстинктивное действие, откладывая яйца в обездвиженного сверчка и замуровывая его в ямку. Но не все было солнечно и очевидно. Как человек, проучившийся в физико-математическом классе, я была в полной уверенности, что психика являет собой нечто вроде операционной системы человека. Как человек, обладающий домашним животным – и не рыбками, а собакой – я всегда считала, что животные разумны, обладают воспоминаниями и вообще не особо отличаются от людей. Но как студент первого курса я столкнулась с тем, что психика – это механизм, помогающий моделировать образ действия, если готового нет. То, как я отношусь к животным – чистой воды антропоморфизм и ни черта меня не помнит кот моей подруги, а лишь узнает, когда я заглядываю к ней. Согласиться с тем, что я лишь объект в этом мире, который детерминируется окружающей средой, было проще, чем согласиться с тем, что у моей собаки нет воображения и его изощренная месть за недосыпанный корм – это лишь додуманная мною теория.

    Что хотел донести до нас Виталий Константинович за столько месяцев? Наверное то, что не все, что очевидно, таковым и является. Что психика возникла не на пустом месте и не благодаря тому, что мартышка свалилась на землю и ударилась о нее головой. Что животные не настолько похожи на человека, как нам кажется. Что психика не тоже самое, что сознание.

      Физик не задумается, почему он мысленно прогоняет ситуацию, как он будет отчитываться перед начальником за свой первый проект. А я теперь периодически вспоминаю, что вот она, психика, работает. Ну а что может быть интересней, чем сравнение животных с человеком? Почему, в конце концов, шимпанзе не эволюционируют и не начинают говорить? В чем такая большая разница между морской свинкой и бывшим одноклассником? Не скажу, что весь курс понятен и очевиден, все термины как на ладони, а в мыслях кристальная ясность. Но что Виталию Константиновичу удалось сделать наверняка, так это привить живейший интерес, взбудоражить воображение и добиться того, что все чаще я замечаю открытые в браузере статьи, посвященные зоопсихологии.

    Это очень неловкое чувство, когда понимаешь, что ведешь себя как маленький ребенок первоклассник, который научился читать новое слово и теперь находит его всюду и гордо зачитывает родителям или просто мысленно радуется тому, что вот оно, слово-то знакомое. Так и я, и многие другие студенты, которые теперь слыша термин «психика» уверенно идут на звук, дабы послушать, о чем будет идти речь. Не так страшны теперь слова в духе «панпсихизм» или фамилии известных деятелей данного направления.

     Как говорил Виталий Константинович, кризис ждет нас на третьем курсе, а пока можно с огромным удовольствием позволить себе поиграть, позволить себе верить, что пес из-за угла ухмыляется, а не лежит так, что нижняя губа просто слегка оттопырилась. И пускай мой художественный дар не поможет мне нарисовать психику, я ведь теперь могу изобразить ее жестами!