Ф. М. Штителъмап

ПОСЕЛЕНИЯ АНТИЧНОГО ПЕРИОДА. НА ПОБЕРЕЖЬЕ

БУГСКОГО ЛИМАНА

История древних поселений побережья Бугского лимана представляет значительный интерес. Здесь в течение длительного времени находился один из главных узлов взаимоот­ношений земледельческих племен Скифии с греческим рабовладельческим обществом. Этн взаимоотношения наложили свой отпе­чаток на все стороны материальной и духов­ной жизни древнего населения края.

Изучению поселений Бугского лимана в античный период и посвящена настоящая статья. Ее задачей является подведение некоторых итогов исследования археологи­ческих памятников побережья Бугского ли­мана, относящихся к указанному выше вре­мени. Нами сведен и систематизирован на­копившийся в результате случайных нахо­док, разведок и раскопок археологический материал, в значительной своей части остаю­щийся до сих пор не опубликованным.¹ Были изучены археологические коллекции, архивные и рукописные фопды в Николаев­ском и Херсонском областных музеях, Го­сударственном Эрмитаже, Институте архео­логии и Ольвийском заповеднике АН УССР.

Особенно важной группой источников явились материалы полевых исследований Ольвийской экспедиции Института археоло­гии АН УССР за послевоенные годы (по 1949 г. включительно).²

Первое, что обращает на себя внимание исследователей Бугского лимана, — это густая заселенность его берегов в античную эпоху. Здесь зафиксированы остатки 51 древ­него поселения, распределяющиеся почти равномерно по обоим берегам. Так, на ле­вом берегу от Николаева до Станислава (51 км) известно 22 древних поселения, на правом берегу от Николаева до Очакова (77 км) — 29 поселений (рис. 1).

Существование этих поселений охваты­вает значительный период. Некоторые посе­ления возникли еще в VII—VI вв. до н. э. (у села Александровки, севернее и восточнее села Станислава, у Широкой балки южнее Ольвии). Однако большая часть поселений принадлежит уже IV—III вв. до н. э. Жлзпь значительной части поселений, особенно рас­положенных в непосредственной близости от Ольвии, замирает во II в, до н. о. Некото­рые поселения продолжают существовать и в более позднее время — в первые века н. э. (Скелька, Станислав, Н. Синсрсов Маяк). Иногда поселения этого времени располагаются на незначительном расстоя­нии от старых поселений [городище у Верхне-Аджигольского маяка, поселение у села Александровки (южная часть), городище между селами Сары-Камыши п Аджигол].

Большинство поселений Бугского лимана известны в настоящее время только по раз­ведочным наблюдениям. Из памятников ран­него времени наиболее исследованным яв­ляется пока лишь поселение у Широкой балки (южнее Ольвии). Лучше обстоит дело с изу­чением памятников более поздних: значитель­ные раскопки произведены на рядо поселе-

Рве. 1. Карта археологических памятников побережья Бугского лимана:

1 — поселение; ? — городище; 4 — могплышк; < — случайная находка; & — камгнпое сооружение; в — современный населенный

пин (у села Петуховки, у Закисовой балки южнее Ольвии, па городищах у хутора Чертоватого и па маяке Дедова Хата). В ре­зультате этих работ, несмотря на их огра­ниченные масштабы, открыт ряд жилищ

II        хозяйственных комплексов, а также собран довольно большой вещественный ма­териал, характеризующий различные сто­роны жизни местного населения.

Все поселении, за исключением одного (южное Александровки), расположены на вы­соких берегах лимана и ограничены глу­бокими балками и оврагами.

Основная масса поселений не имела искусственных оборонительных сооружений; лишь 11 ия них (на лево» берегу 4, на пра­вом 7) были защищены рвами и валами. Два городища — менад}' селами Сары-Ка- мьшш и Аджигол, у Ворхне-Аджигольского маяка — датируются последними веками до вашей эры и первыми веками Машей эры и культурного слоя более раннего времени не имеют. Разрезы валов на городищах у уро­чища Скелька и севернее Станислава вполне определенно указывают на позднее время их сооружения — не ранее последних исков до н. э.

Таким образом, мы имеем право утвер­ждать, что на побережье Бугского лимана преобладали открытые поселения. Это под­тверждается и письменными источниками. В декрете в честь Протогена легко усмотреть указание па то, что единственным укреп­ленные местом на побережье Бугского ли­мана была Ольвия.

В письменных источниках мы но имеем почти никаких свидетельств о поселениях Бугского лимана в скифское время. Даже Геродот, посетивший Ольвию, не называет пн одного населенного пункта ни вблизи нее, ни вообще на побережье Бугского ли­мана. Он упоминает только святилище Де­метры, находящееся на Гипполаовом мысу - между Гипанисом и Борисфеном.^[1]

В XIX в. многие исследователи неод­нократно пытались установить местонахожде­ние храма Деметры, отождествляя упоми­наемый древними писателями Гипнолаев мыс со Станиславским, иаходяищмея между устьями Днепра и Буга, у впадения их в Бу- го-Днепровскнй лямав (А. С. Уваров, Ф. Врун, Ф. Браун).^[2] Другая группа ученых

¹ Геродот, IV, 53.

*   А. С. Уваров. Исследование о древно­стях южной России. СПб., вьш. 1,1851, стр. Зо—34;

отрицает существование какого-либо храма на Станиславском мысу, а некоторые даже не соглашаются с возможностью отожде­ствления последнего с Гипполаевым мысом (В. В. Латышев, И. К. Суручан, В. И. Гош- кевич и др.).¹

Археологические работы в окрестностях Станислава пока еще не могут ответить на все эти вопросы. Во всяком случае, работы Ольвийской экспедиции в 1947—1948 гг. показали, что ни на Станиславском горо­дище, расположенном севернее мыса, ни на поселении восточнее Станиславского мыса (па усадьбе К. Л. Литвиненко) не об­наружено выраженного культурного слоя V в. до н. э., т. е. времени посещения Геро­дотом этих мест. Если принять отождествле­ние Гипполаева мыса с современным Стани­славским, — а оно представляется нам наибо­лее вероятным, — то вполне допустимо пред­положить, что храм Деметры мог быть по­строен на самой оконечности мыса и его остатки, в связи с интенсивным разрушением берега, обрушились в лиман.

Не поддастся еще точной локализации и древний Канкпт — единственное иоселенне на иобережьо Бугского лимана, упоминаемое в декрете в честь Протогепа. До сих пор не только не установлено, с каким пунктом можно отождествить это поселение, но даже не выяснено, ва каком берегу оно находп- лось. А. С, Уваров считал, что местополо­жение современного села Кисллковки соот­ветствует древнему Каикнту, который, сле­довательно, находился па левом берегу Буга, против Ольвии.^[3] Ф. Слюсаренко же пред­полагает, что Капккт находился ка правом берегу Бугского лимапа и что его следует искать где-то севернее Ольвии.^[4]

Ни одно из этих предположении пока не может быть доказано. Следует надои ться, что дальнейшие археологические исследова­ния помогут решить, какое из поселений побережья Бугского лимана носило назва­ние Канкит.

Археологическими раскопками послед­них лет удалось установить характер жилищ на поселениях побережья Бугского лимана.

Наиболее ранний тип жилищ (VI—V вв. до н. э.) 'устанавливается пока только по ос­таткам, открытым в прибрежной части посе­ления у Широкой балки (южнее Ольвии). Они представляли собой полуземляночные помещения прямоугольной или круглой формы. Прямоугольные полуземлянки иногда имели каменные стены, приставленные к об­резу материка. Все жилища имели глинобит­ный пол; в большинстве из них открыты остатки очагов. К каждому жилому помеще­нию примыкали хозяйственные постройки.^[5]

Возможно, жнлшца подобного тина былп характерцы в раннее время для всего побе­режья Бугского лимана и прилегающего к нему района. На это указывают жилища полуземляиочного типа на Березани^[6] и у Викторовки (на С осицко-Б ереванском лимане),³ имеющие много обнщх черт с жи­лищами Широкой балки.

Жилища VII—VI вв. до п. в, известны до раскопкам ряда городищ Скифии. Так, на Пастерском городище открыты землянки в виде ям овальной формы небольших раз­меров (обычно 4x3 м), глубиной до 2 м, внутри которых сохранились остатки гли­нобитных очагов. Вблизи земляпок находи­лись ямы грушевидной формы.^[7]

Жилища Немнровского и Севериповского городищ представляют собой круглые зем­лянки диаметром 4—7 м, глубиной до 1.5 м. Их перекрытия покоились на краях ямы и столбе-упоре, находившемся в центре, а стены были облицованы вертикально по­ставленными бревнами. В центральной части землянки находился глинобитный очаг. Ря­дом с жилищами располагались зерновые ямы колоколообразной формы.¹

Таким образом, тин жилищ VI—V вв. до н. э. на побережье Бугского лимана пред­ставляет собой одну из разновидностей жи­лищ Скифии этого времени, отличаясь от них главным образом применением камня, правда, в ограниченном количестве, а кроме того, незначительной углубленностью и не­большими размерами помещении.

В IV—III вц. до и. э. тип жилищ на посе­лениях Бугского лимана резко изменился. Многочисленные строительные остатка дают возможность с относительной полнотой осветить характерные черты домостроитель­ства этого времени. Основным типом жилиш тсиерь является большое наземное здание с более или менее развитым планом, состоя­щее из нескольких помещений как жилого, так и хозяйственного назначения (поселения у Закисовой балки, у Иотуховки, городища у села Чертоватого и у маяка Дедова Хата: рис. 2, 3, 4).

Жилища этой эпохи свидетельствуют о сравнительно высоком уровне строительной техники. Сохранившиеся части фундамен­тов и самих стен имеют несколько рядов камней, чаще всего плоских, уложенных на глинистом растворе. Обычно камни ниж­них рядон отличаются крупными размерами. Фасадные стороны стен часто облицовыыались большими, хорошо отесанными плитамп. Весьма вероятно, что в большей своей части камень применялся только для фундаментов и цоколей, сами же стены возводились из сыр­цового кирпича. Проследить такой случаи мы имели возможность на поселении у За­кисовой балки и на городище у маяка Де­дова Хата. Б остальных случаях остатки сырцовых степ, лежавших на каменных основаниях, верхние ряды которых прихо­дятся непосредственно под дерновым слоем, совершенно разрушены и размыты.

Иногда стены возводились на субструк- циях из чередующихся слоев золы и глшш. апалогичных тем, которые в это время применялись и домостроительстве Ольвии При сооружепии зданий употребляли де­рево, о чем свидетельствуют пазы для ба­лок и столбов в вымостках и кладках. Кровлп зачастую перекрывались черепицей.

*    А1. А. А рм-о логические исследовании в южноа Подолии (Ьилницкня обл.) в 1948 г. Врствик .1ГУ Л- 11. 1848, стр. 177.

иногда камышом, смазанным глиной. На это указывают находки черепицы на многих поселениях, а также куски глиняной об­мазки с отпечатками прутьев, найденные у Закисовой балки и у мыса Пугач.

На поселении у села Варваровки от­крыты глубокие, вырытые в материке ямы,

дует, кстати, отметить, что следы каменных наземпых жилищ обнаружены и. на том же Варваровском поселении.

Таким образом, в свете изложенного здесь материала трудно согласиться с пред­положением М. И. Артамонова. Варваровскпе ямы являются частным и пока единственным

7—кладки из камня; 2— слоевые субструкции, трамбовки; ■) — вымостки ив камня; 4 — гр\1шы камней; 5 — обмазка пола; « — сырцовый аавал; 1 — водосток; « — очаги;

я — ямы.

соединенные между собой проходами и обо­гревающиеся печами, которые их исследо­ватель рассматривал как жилища.¹ На этом основании М. И. Артамонов высказал пред­положение, что ямы-жилища типа варва- ровских следует рассматривать как этногра­фический признак населения Бугского ли­мана.² Между тем собранный нами материал показал, что в 27 прилиманных городищах и поселениях имеются остатки каменных кладок, из них на правом берегу в 21 пункте, на левом — в (5. Эти кладки являются, не­сомненно, остатками наземных жилищ. Сле- случаем для поселений побережья Бугского лимана IV—III вв. до н. э.¹

Следовательно, если и может идти речь об этнографическом признаке. местного на­селения Побужья в археологических памят­никах, то правильнее будет его усматривать в широком развитии каменпого строитель­ства, чего (во всяком случае, в таких разме­рах) нигде в более северных районах Ски­фии не наблюдается.

¹ Только досадным недоразумением можно- объяснить утверждение А. П. Есипенко, что ямы на Петуховском поселении IV—III вп. до н. э. (раскопки Ольвийской экспедиции в 1949 г., на­чальник отряда Т. И. Фармаколскяя) имели в древ­ности «жилое назначение» (КСИИМК, XXXIX. 1951, стр. 24). На самом же деле эти ямы являются обычными зернохранилищами.

из[8]

Следует отметить, что наземные жилища являются, поводимому, характерным типом жилищ для Скифии IV—III вв. до н. э. Так, на Пастерском городище, где для VI в. до н. э. характерны жклшца-землянки, рас­копками 1949 г. были обнаружены остатки двух наземных жилищ четырехугольнон формы с закругленными углами, датируемых IV—III вв. до н. э. Следы наземных жилищ обнаружены также на Шарновском горо­дище/

Наиболее полные данные о характере жилищ этого времени дают раскопки Ка­менского городища.² Значительные размеры п многокомнатный план раскрытых здесь жилищ сближают их в известной мере с жи­лищами поселепий Бугского лимана.

При всем этом вполне очевидно, что если жилища-полуземлянки поселений Бугского лимана VI—V вв. до н. э. имеют свои близ­кие аналогии в современных им жилищах более северных районов Скиф на, то назем­ные многоком ватные каменные дома IV— III вв. до п. э. резко отличаются от других жилищ этого временк н представляют собой специфическую особенность именно посе­лений побережья Бугского лимана и приле­гающих к нему районов северного Причер­номорья. Так, на поселении у Лузановкн (Одесса) жилища IV—III вв. до н. э. пред­ставлены также большими мпогокомнатными зданиями, сооруженными из камня.³ Отме­тим наконец, что городища низового Днепра, относящиеся к несколько более иоздпему времени, характеризуются также наземными каменными домами, состоящими из несколь­ких помещений.⁴

Строительство жилищ нз камни на побе­режье Бугского лпмана восходит к эпохе средней и поздней бронзы. Археологические исследования поселений II тысячелетия до н. о., проводившиеся А. Б. Добровольским, показали, что на всем понизовье степного Поднепровья Украины местное земледельче­ское население широко применяло камень при сооружении своих жилшц.^[9]

Таким образом, каменпое домостроитель­ство на поселениях Бугского лимана скиф­ской эпохи имеет здесь свои местные тради­ции. Но это не значит, что на характере до­мостроительства этих поселений не сказалось воздействие Ольвии, где градостроительстве я каменотесное дело достигли высокого уровня развития.

Отметим еще одну характерную черту рассматриваемых нами поселений, в которой также сказалось воздействие Ольвни. Речь идет о довольно высоком уровне благоустрой­ства поселений Бугского лимана. Так, на поселении у Закисовой балки зафиксиро­вано четыре каменных водостока, причем одни из них был порекрыт плитами (рис. о). Пресную воду жители брали из колодцев, сооруженных чаще всего в балках. Камен­ные обкладки колодцев делались из груГи- обитого или тесаного камня.

Вещественный материал рассматривае­мых поселений довольно большой, но весьма однородный. Основное место среди находок на носеленнях Бугского лимаеа занимает керамика, местная н привозная. Мест­ная керамика состоит из двух больших групп — лепной, и выполненной на гончар­ном круге.

На поселениях VI—V вв. до и. э. лепная керамика представлена, в основном, фраг­ментами горшков и мисок. Глина, из которог они изготовлены, чаще всего плохо проме­шана, в ней много примесей (песок, ракушки I Цвет ее иногда серый, иногда красноваты!'. В изломе обломки бывают черного цвета Выделка сосудов грубая. Поверхность у боль­шинства сосудов шероховатая, но иногд<- па ней видны следы сглаживания, а неко­торые сосуды подвергнуты хорошему лоще­нию. Сосуды пз Станиславского городнии по характеру лощения близки аналогично, группе нз Немнровского городища.

Горшки обычно имеют округлое ту л об н плоское дно. Венчик чаще всего слегк. отогнут наружу либо вертикально направлен вверх. Значительно меньшим количеств[10]

находок представлены миски с плоским дном » со слегка вогнутым краем.

По своим формам горшки, а особенно миски побережья Бугского лимана, весьма близки к керамике ряда скифских поселений и могильников. Весьма показательна в этом отношении орнаментация сосудов. Значи­тельное количество обломков горшков изу­чаемой территории в VI—V вв. до н. э. укра- из раппих поселений Бугского лимана: на­пример, ямки или косые насечки, украшаю­щие обычно сосуды по венчику, а пиогда п на плечиках. Близки к скифским мотивам также врезной орнамент, заполненный белой пастой, проколы под срезанным венчиком и округлые выступы («соски») на некоторых обломках.

Как уже указывалось, значительное место

шено налеппым валиком, обычно снабжен­ным глубокими вдавлинами. Налепноп валик имеет вообще весьма широкое распро­странение в орнаментальных мотивах скиф­ской керамики. Керамика с валиком, рас­положенным почти под самым венчиком, в значительном количестве встречающаяся на поселении у Широкой балки, имеет свои ближайшие аналогии в керамике из поселе­ния у устья Обиточной вблизи г. Осипенко.^[11]

Сосуды из Широкой балки, украшенные паленным валиком, аналогичны также най­денным в бассейне Тясьмипа (Шарповское и другие городища).²

В скифской керамике находят свои ана­логии и другие виды орнамента керамики занимает керамика, изготовленная па гон­чарном круге. Найдены фрагменты испол­ненных на круге сосудов из серой и красной глины, аналогичные сосудам, обычно нахо­димым в Ольвии. Кроме того, на поселениях обнаружены обломки расписных амфор, ионийских, павкратийских, коринфских, ат­тических чернофигурпых и ранних чернола­ковых сосудов, среди которых есть высоко­качественные образцы. Отметим, наконец находки терракот на поселении у Широков балки и на городище у урочища Скелька.

Встречаются па поселениях и другие предметы скифского типа. Среди них осо­бый интерес представляет найденная на ни селении у Широкой балки бронзовая блях с от конской упряжи с изображением головы льва с раскрытой пастыо (рис. 6, 10). Бли­жайшей аналогией для нее может служит» бляха, найдепная в районе городища Ним­фея на Керченском полуострове, в кургане № 32, в сырцовой могиле 14.¹ Несколько болое отдаленную аналогию можно видеть в бляшке из собрания Зноско-Боровского на Каиевщиме.²

Бляха из поселения у Широкой балки представляет собой художественное произ­ведение в типично скифском «зверином «тиле». На изучаемой территории эта находка пока единична. Но все же есть основание полагать, что вещи подобного типа широко бытовали у населения побережья Бугского лимана. На это указывает формочка для от[12] липки бляшек с изображением головы льва с раскрытой пастью из погребения 2, могиль­ника V восточнее села Лджигол. Аналогию с этим изображением мы можем найти в бляшках из бассейна Тясьмапа (Журов- ские курганы).⁴ Вряд ли можно сомневаться в том, что отливавшиеся в аджигольской формочке бляшки были рассчитаны па сбыт л релмуществонпо среди пасслепня района Бугского лимана.

Рассмотренный ламп материал приводит к выводу о том, что характерной особенно­стью культуры и быта населения побережья Бугского лимана является сочетание мест­ных традиций и элементов, привнесенных греческими поселенцами. Следует, однако, подчеркнуть, что в VI—V вв. до и. о. мы имеем еще, видимо, только начальный этан этого процесса. Значительно более четко он выступает в памятниках последующего вре­мени.

В IV—III вв. до н. э. на поселениях по* бережья Бугского лимана зафиксированы находки типично скифских предметов: но­жей с костяными ручками, пастовых бус с глазками, бронзовых наконечников стрел. Наряду с ними встречаются предметы ан­тичной культуры: свинцовый букраний, об­ломки терракот, пирамидальные и амфоро­видные (стеклянные п ластовые) подвески н бусы, ближайшую аналогию которым мы находим в Ольвии. Сочетание этих двух элементов культуры с большей определен­ностью наблюдается в керамическом мате­риале.

¹   ОАК, 1870, стр. XIX; ОАК, 1877, стр. 271.

4Дровпостя Приднепровья, вып. III, табл. ЬУ1,«.

*  А. Бобринский. Отчет о раскопках, произведенных в 1903 г. в Чнгнрнпском у. Киев­ской губ. ИАК, вып . И, 1905, стр. 12, рис. 23, стр. 15, рис. 32-

Керамика поселений IV—III вв. до н. э. представлена такими же группами, как и керамика носелепий предшествующего вре­мени (рис. 7). Группа лепных сосудов со­стоит из значительного количества обломков горшков и мисок, а также единичных фраг­ментов светильников. Глина, из которой изготовлены сосуды, плотная, часто с прп- месью шамота или песка.

Горгаки имеют преимущественно выпук­лое или вытянутое тулово, высокий, слегка отогнутый или прямой срозанный венчпк. Украшены они обычно ямочным, ногтевым или вдавленным орнаментом по венчику или плечикам.

Почти па всех поселениях найдены об­ломки лепных мисок. Часть их с массивными горизонтальными ручками, часть па высоких ножках, часть плоскодонных с загнутым внутрь краем. Светильники в виде башмака аналогичны светильникам, найденным ка городищах низового Днепра. Лепная кера­мика поселений Бугского лимана IV—III вв. до н. э. имеет много общих черт с керамикой скифских поселений и городищ этого вре­мени.

Особенно хорошо это можно проследить по материалам поселений у Закисовой ба;щп. Почти полной аналогией как по форме, так и по орнаменту являются лепные сосуды из Каменского городища на Днепре. Лепные сосуды побережья Бугского лимана IV— III вв. до н. э. аналогичны также этой группе сосудов Елисаветовского городища на Дону.¹ Такую же близость к керамике Елисаветов­ского городища отмечает Б. Н. Граков и для керамики Каменского городища.³

Таким образом, можно полагать, что в IV—III вв. до н. э. на территории от Буга до Дона бытовали одинаковые типы местной лепной посуды.

Наряду с группами лепных сосудов, на поселениях Бугского лимана в IV—III вв. до н. э. найдено значительное количество изготовленных на круге серых и красноглп- няных сосудов, аналогичных сосудам этих групп из Ольвии.³

Рис. В. Поселении у Широкой балки VI—V вв. до н. э.:

1—о - образцы лепной керамики; Ю — Оронзоиап бляха от конской упряжи.

Широкое распространение имеют также г их расписных сосудов, обычно находимых привозные сосуды. Они представлены боль- в Ольвии.

8

Риг. 7. Поселение у Закисовой балки IV⁷—111 вп. до н. э.:

7. •/ ч — ьОра.чцы сосудов, изготовленных на гончарном круге; 2, з образцы лепной керамики.

шим количеством обломков амфор, значи- Показательно соотношение двух видов тельная часть которых снабжена клеймами, местной керамики — ленной и сделанной на а также обломками к рас нофпгу рных и дру- круге. Так, на поселениях- левого берега

Бугского лимана, расположенных дальше от Ольвии (городищеу урочища Семенов Рог, поселение южнее Александровки, поселе­ние восточнее Станислава), лепная керамика преобладает. Что касается поселений пра­вого берега Бугского лимана, то на более отдаленных пунктах, расположенных в 30— 40 км севернее Ольвии (поселение у Вар- варовки, городище у маяка Дедова Хата, поселение у Бугских хуторов), лошюй ке­рамики встречено больото, чем на поселе­ниях, находившихся в непосредственной бли­зости от Ольвии (городище у села Чортова- того, поселение у Закисовой балки), где преобладает местная керамика, изготовлен­ная па круге, преимущественно серая.

Сочетание этих двух групп керамики имеет место не только на поселениях побе­режья Бугского лимана, но и на других по­селениях северного Причерноморья.^[13]

В керамическом материале научаемых поселений наблюдается взаимное влияние указанных групп керамики. Так, па поселе­ниях у Закисовой балки, у Петуховки встре­чены лепные горшки с двумя плоскими руч­ками, аналогичные по форме ольвийским ку­хонным горшкам, выполненным на круге. На поселения у Закисовой балки найден изготовленный па круге краспогляняиый сосуд, украшенный но венчику вдавленным орнаментом, который обычен для лонных скифских горшков.

Для характеристики быта л культуры на­селения Бугского лимана необходимо учесть значительное место, которое занимает здесь античная привозная керамика (главным образом остродонные амфоры) встречаю­щаяся повсеместно и скифских памятниках. Однако на поселениях Бугского лимана гре­ческая керамика представлена » большем количестве. При этом количество ее нахо­дится в прямой зависимости от близости поселений к Ольвии: в близлежащих посе­лениях правого берега ее больше, чем в от­даленных. На поселениях левого берега привозной керамики очень мало.

Состояние изученности поселений Буг­ского лим а па не дает еще в настоящее время возможности с исчерпывающей полнотой вос­становить картину исторической жизни его населения в интересующую нас эпоху. По­этому мы вынуждены пока ограничиться ча­стичным освещением, а иногда только поста­новкой некоторых вопросов, касающихся истории и культуры данного района.

Основной отраслью хозяйства населения побережья Бугского лимана в изучаемую эпоху было земледелие. На это, прежде всего, указывают письменные источники. Геродот сообщает о тол, что вблизи Ольвии жили скифские племена — каллипиды и ала- зоны, которые сеяли и употребляли в пищу- хлеб, а также лук, чеснок, чечевицу п аросо.¹ О большой роли земледелии на по­бережье Бугского лимана свидетельствуют изображения на ольвийских монетах зерен шпеницы и колосьев, а также Деметры.^[14]

Остатки земледелия представлены почти на всех нашпх поселениях. На поселении у Широкой и Закисовой балок найдены ос­татки зерен ншепицы, вики, ржи и проса. У села Петуховки при раскопках в 1940 и 1949 гг. встречено три железных серпа. Известен железный серп в одном из курга­нов Адяшгольского могидытка. Многочис­ленны и повсеместны находки зернотерок и расти рольных камней. На нокоторых посе­лениях (у Варваровки. Кателина и Чертч- ватого) пайдеиы каменные ступы. Можно с уверенностью полагать, что земледелие здесь уже в самое раннее скифское время было пашенным, с применением тягловой силы животных. В этой связи следует всио- мнить приведенную Геродотом скифскую ле­генду о священном золою, к которой среди упавших с неба предметов названы плуг и ярмо.^[15] Возникновение этой легенды нельзя, конечно, связывать с населением Бугского лпмана. Однако территория Бугского ли­мана входпт в состав земледельческой Ски­фии, в среде которой эта легенда сложилась.

У нас пет данных для реконструкции плуга, при помощи которого земледельцы Бугского лимана обрабатывали землю. Од­нако высокая - продуктивность земледелия,

о  чем речь будет шике, дает основание ут­верждать, что этот плуг представлял с обок сравнительно усовершенствованное орудие.

снабженное, очевидно, железным сошником. Вряд ли плуг, бытовавший в прилиманных хозяйствах южиого Побужья, существенно отличался от обычпого греческого плуга, применявшегося на Боспоре и известного по изображениям на паптикапейскпх .моне­тах II в. до н. э.^[16]

Почти на всех подвергшихся раскопкам поселениях обнаружены зерновые ямы. Они, как правило, вырыты в материке и почти все грушевидной формы. Обращает на себя внимание их тщательное устройство.

13 отдельных ямах сохранилась глиняная обмазка стенок и дна, а также следы обож- жснности (поселение у Петуховки, городище у Чертоватого). Некоторые ямы имели веццы и горловины из хорошо обработанных кам­ней и покрывались плоскими плитами — крышками (поселения у Закисовой и Широ­кой балок; рис. 8).

Зерновые ямы известны на многих при­черноморских поселениях и городах антич­ного времени. По своей конструкции и ха­рактеру ямы поселений Бугского лпмана весьма близки к ямам, открытым на Неми- ровском, Севериповском^[17] городищах, в Неаполе,'* Паптикапсе, Нимфее п других поселениях.^[18]

Следует особенно подчеркнуть, что почти всюду на поселениях Бугского лимана ямы найдены не в одиночку, а целыми компле­ксами. Речь может идти, следовательно,

о   вместительных зернохранилищах, состоя­щих иногда из большого количества ям раз­ных размеров.

Наиболее ярким памятником этого рода, - датируемым VI в. до и. э., является комплекс зерновых ям в прибрежной части поселения у Широкой балки. Концентрация большого количества ям в одном месте, нх компакт­ность и обособленность дают основание ви­деть здесь самостоятельный хозяйственный комплекс — специальное зернохранилище, рассчитанное на хранение значительного количества зерна.^[19]

То же самое наблюдается и в последую­щее время. На поселениях IV—III вв. до н. э. также раскрыты зерновые ямы. И здесь они расположены обычно не н одиночку, а целыми группами (городища у Чертова­того, у Петуховкп).

Вряд ли подобные зернохранилища мо­гут служить местами хранения запасов, не­обходимых для личных потребностей одной

семьи. Естествепно предположить, что в них хранилось зерно, рассчитанное на сбыт.

Жители побережья Бугского лимана за­нимались и огородничеством. Из сообщении Геродота известно, что каллипиды и алазоны возделывали лук и чеснок. Можно предпо­ложить существование н виноградников. Об этом свидетельствуют остатки виноделен, открытых в Ольвии, а также косточки ви­нограда, найденные на поселении у Закисо­вой балки.¹

Другой крупной отраслью хозяйства населения Бугского лпмана было скотовод­ство. Разведением скота занимались, нови^: димому, на всех поселениях. Основное мест» в стаде занимал крупный и мелкий рогатый скот,² что характерно для хозяйства. зк<>-

¹    Определение сделано старшим научным со­трудником Института ботаники АН УССР Е. Д. Вп- сюлипон.

²    и. Г. II и д о п л и ч к о. Домашние и ДНК1К животпые по находкам костей из раскопок номической основой которого было разви­тое земледелие. Скот являлся и важной статьей вывоза. Очевидно, и к побережью Бугского лимана может быть отнесено со­общение Полибия о том, что «для необхо­димых жизненных потребностей окружаю­щие Понт страны доставляют паи скот».^[20]

Охота не играла существенной роли в жизии населения крап, хотя она и могла служить некоторый подспорьем в их хо­зяйстве. Это и сстсствевпо, поскольку се­верное Причерноморье не отличалось оби­лием промысловых диких животных. Объек­том охоты служили олень, лисица, кулан и косуля.

Более важное место занимало рыболов­ство. Судя по костным остаткам, обнаружен­ным как на поселениях, так и в самой Оль­вии, в Бугском лимане водилась крупная рыба: семейства осетровых, сомовых, щуки, окуневых.² Кроме того, здесь ловили и мел­кую рыбу, например хамсу.³

Добываемая рыба была рассчитала не только на удовлетворение собственных нужд населения, но и на продажу. В Ольвии в III—II вв. до н. э. существовало, по край­ней мере, два рыбных рынка, куда, очевидно, доставлялась рыба и лз окрестных поселе­ний.

Хорошо известно, что рыба занимала важное место среди продуктов, вывозимых в Грецию.*

Перед отправкой рыбу предварительно обрабатывали — соли ля, вялили и, воз­можно, коптили. Вследствие этого рыбный промысел в широком смысле слова, т. е. включая сюда не только рыбную ловлю, но и ее переработку, достиг здесь высокого развития.

Особое значение для выявления роли рыбного промысла имеют результаты на­ших раскопок в 1950 г. городища у маяка Дедова Хата (в 30 км севернее Ольвии). На городище открыты остатки большой печи, конструкция которой свидетельствует о ее производственном назначении. В печи было обнаружено значительное количество рыбьей чешуи и костей. Здесь же были най­дены фрагменты намеренно расколотых труб­чатых и реберных костей животных со сле­дами сработанности. По определению стар­шего научного сотрудника ЛОИИМК

С.  А. Семенова, «не исключена возможность, что эти костяные орудия служили для обра­ботки рыбы». Все приведенные нами данные позволяют предположить, что мы имеем здесь остатки производства, связанного с рыбным промыслом. Следует также отметить большое количество рыболовных грузил, преиму­щественно из стенок амфор, встреченных на этом поселении. На некоторых из них про­черчены граффнтти.

Таким образом, городище у маяка Де­дова Хата было одним из пунктов, где в IV—

III     вв. до н. э. широко был развит рыбный промысел.

Определенное место среди хозяйствен­ных занятий занимали домашнее производ­ство и ремесла. К ним следует, прежде всего, отнести изготовление лепной глиняной по­суды, многочисленные находки которой по­всеместны, наряду с посудой, изготовленной на гончарном круге. Последняя в основном является продукцией ольвийских керамиче­ских мастерских. Однако в IV—III вв. до н. э. такая керамика могла изготовляться также н в наиболее крупных поселениях ольвийской периферии. На это, пам кажется, указывает найденный на поселении у Заки­совой балки красноглиняный деформиро­ванный горшок (рис. 7, 6). По определению О. А. Кульской, «деформация произошла скорое всего от того, что сосуд не был доста­точно нысушеп и в таком виде постуиил на обжиг или, что менее вероятно, был сплюс­нут другими сосудами при загрузке печи». Вряд ли сосуд, деформированный в про­цессе производства, мог быть приобретен в Ольвии. .Скорее всего он был изготовлен здесь же на месте, тем более, что вместе с ним были найдены куски плотной зелено­ватой глины, напоминающие формочки для изготовления терракот. Все это, а также большое количество керамического шлака и золы на данном участке позволяют предпо­ложить существование в этой части поселе­ния производства керамических изделий.

Второй наиболее важной отраслью до­машнего производства было ткачество.

О его широком распространении свидетель­ствуют прежде всего многочисленные на­ходки пряслиц, а также отпечатай ткани на днтцах лепных сосудов. Но всей вероятно­сти, к остаткам ткацкого производства сле­дует отнести и часть грузил, представляющих собой принадлежность ткацкого станка. Мелкий рогатый скот (овца) служил одним из источников сырья для производства пряжи.

Весьма мало данных мы имеем для харак­теристики металлургического производства, которое, как известно, получило у скифов широкое развитие. На ряде скифских го­родищ обработка металлов занимала важ­ное место.

Для районов Бугского лпмана основным центром металлообрабатывающего ремесла была, конечно, Ольвия, получавшая, воз­можно, необходимое для этого сырье через Каменскую пристань.^[21]

Можно полагать, одпако, что обработка металлов имела место и на некоторых дру­гих поселениях Бугского лимана. На это указывают две литейные формочки, найден­ные в одном из захоронений в могильнике восточнее Аджигола (курган 2, Г).^а Пови- димому, погребенный там был ремесленни- ком-ювелиром.

Отметим, наконец, что интенсивное каменное домостроительство, достигшее ши­роких размеров и высокого уровня, требо­вавшего, несомненно, длительной специали­зации, дает основание полагать, что строи­тельным п каменотссным делом была занята определенная часть населения, т. е. оно стало ремесленным трудом.

Таким образом, хозяйство населения по­бережья Бугского лимана было сравни­тельно развитым и довольно многосторон­ним. В основе его лежало сельское хозяй­ство с главными его отраслями — земледе­лием я скотоводством, сочетавшееся с рыбо­ловецким промыслом и охотой. Значитель­ное место в хозяйстве занимали и различные ремесла, находившиеся, в основном, на ста­дии домашнего производства, хотя в неко­торых случаях можно, видимо, говорить п о ремесле как о производстве, отделившемся от земледелия.

Однако широкого развития ремесло, очевидно, здесь не имело, что объясняется в значительной мере экономическим воздей­ствием близлежащей Ольвии, ремесленная продукция которой имела широкое рас­пространение среди местного населения. В экономике населения побережья Бугского лимана значительное место занимала тор­говля с Ольвиен, а через нее с греческими го­родами.

Торговые отношения скифских племен с греческим рабовладельческим миром нача­лись весьма рано. Греческие вещи, правда, еще в незначительном количестве встре­чаются в Скифии уже в VII в. до н. э.

Усиливающиеся со временем греко-екпф- ские торговые связи провели к основанию торговых факторий и городов па северном берегу Черного мор», в том числе и на по­бережье Бугского лимана. Возможно, одна из таких факторий находилась на поселении у Широкой балки. По мере возвышения Ольвии близко расположенные к ней факто­рии не выдерживали соперничества с се ра­стущей экономической мощью и прекращали свое существование как самостоятельные тор­говые центры. В дальнейшем греко-скифская торговли идет главным образом через Оль- вию, достигая глубинных районов Скифнп. Греческий импорт встречается повсеместно как в курганах, так и городищах Скифии. Особенно много известно его в лесостепном Приднепровье (бассейны рекТясьмин, Росп, Вореклы и Сулы).

В этой торговле Ольвия выступает прежде всего в роли посредника. Ее купцы вывозили в города материковой и островной Греции продовольственные товары, сырье, рабов. Все это скупалось пми у скифов в об­мен на изделия греческой промышленности. Но Ольвяя вместе с тем была и крупным про­изводящим центром, иродукцпя которого, наряду с греческими товарами, также имела широкий сбыт в Скифии.

Торговли Ольвии со скифами влияла положительно на расширение и развитие их сельскохозяйственных занятий; вместе с тем она в известной степени задерживала развитие ремесла у скифов, так как про­дукция ольвпйских мастерских имела ши­рокое распространение среди местного на­селения.

Начиная с IV в. до п. э. босиорские купцы вытесняют ольвийских купцов из районов лесостепи и левобережья Днепра.