С, И. Капошина ИЗ ИСТОРИИ ГРЕЧЕСКОЙ КОЛОНИЗАЦИИ НИЖНЕГО ПОБУЖЬЯ

1. ПОСЕЛЕНИЕ НА О. БЕРЕЗАНИ В VII—VI вв. до и, в.

Побережье Черного моря от устья Днестра до устья Днепра выделяется среди Других районов северного Причерно­морья обилием античного импортного ма­териала, появившегося здесь в результате довольно раннего установления и раз­вития торговых связей с античным миром.

Находки в Усатовском курганном мо­гильнике, происходящие из западных рай­онов Малой Азии, показывают, что уже в III я в начале II тысячелетия до н. д. установились сношения между северочерно­морскими степями и югом.¹ Не прекра­щаются эти сношения н в I тысячелетии до н. э.[1]

Наличие импортного материала доскнф- ского времени с этой территории позволяет думать, что указанный район играл пере­довую роль в интенсивных торговых сноше­ниях с морскими побережьями от Малой Азии до Кавказа.

Благоприятные природные условия явились естественной предпосылкой для раннего развития торговых связей. На Чер­номорском побережье от устьев Днестра до устьев Днепра имеется семь крупных лиманов, не считая целого ряда более мел­ких, ставших солончаками, подобно солон­чаку Тузлы. Русла этих лиманов были вы­работаны реками еще в отдаленные геологи­ческие эпохи.

Ныне многие из этих рочек высохли, например речка Березань, давшая назва­ние Березанскому лиману и находящемуся у устья этого лимана о. Березани. В антич­ную же эпоху Борезапский ляман и речка Березань, сливавшиеся с Тузлон, еще слу­жили важными водными артериями. Пере­сыхание рек и образование пересыпей у крупнейших лиманов произошло сравни­тельно очень недавно. Воды Днепра и до­ныне не дают образоваться пересыпи у Бе­резанского лимана.

Пересыпь Хаджибесвского лимана обра­зовалась лишь в XIV в.¹ Куяльпицкий ли­ман отделился от моря незадолго до XVII в. В XVII в. французский инженер Боплап побывал на юге России и описал Куяль- ницкий лиман. Он сообщал, что Куяль- ник, хотя уже и отделен пересыпью от моря, по еще богат рыбой. Б настоящее время рыба в Куяльнике не водится лз-за сильной кон­центрации соли *.

Тигульский лиман получил пересыпь только в 1823 г.^[2] Береговая линия Черного моря между Днестром н Дпепром в древ­ности была изрезана богатыми рыбой и более спокойными, чем море, лиманами, имевшими удобные гавани и бухты.

Хотя лиманы не давали пригодной для питья воды, так как в них заходила мор­ская вода, но указанная прибрежная по­лоса черноморских степей изобиловала здо­ровой родниковой водой. Гидрогеологиче­скими исследованиями давно установлено, что наиболее богаты пресной водой колодцы в районе Очакова, где пмеют выходы хоро­шие родники. Обильные родинки концен­трируются также в районе сел Парутино, Козырки, Дереклен и др. Выходы хороших родников известны в ряде пунктов по по­бережьям Бугского, Березанского п других лиманов.^[3] При разведках и раскопках мно­гих древних поселений античной эпохи в нижнем Побужье у выхода родииков открыты древпис колодцы.^[4] Прибрежные районы указанных лиманов не только не были бедными нрссной водой, но, наобо­рот, питались обильными и прекрасными родниками.

При ознакомлении с географическими особенностями изучаемого района следует особо оговорить, что высказывавшиеся пред­положения, будто о. Березань в период ан­тичной колонизации являлся не островом, а полуостровом, основаны на недоразуме­нии.^[5] Березань была связана с материком в очень отдаленные времена, которые изу­чаются геологическими науками. Образо­вание лиманов произошло также в те от­даленные времена при понижении черномор­ской низменности, когда воды Черного моря заполнили русла низовьев рек. Работами гидрологов и географов это обстоятельство

¹    Н. Б а р б о т де-М арии, ук. соч., стр. 18.

²     Н. Соколов. Гидрологические исследо­вавши в Херсонской г\'б. Тр. геолог, ком., т. XIV, 1895, № 2, стр. 91 ‘ -92.

³    Древние колодцы открыты па Перезапн, у Очакова, на поселении у Закисовой балки и п дру­гих местах.

¹     С. Д. Пап а д и м и т р и у. Древние ('.ве­дения об острове Березани. ЗОО, т. XXVIII, 1910, протоколы, стр. 97; Е. 3 I е г п. Охе дпесЫзсЬе Ко1отзаИоп ат Могйдез^Ле с!ез ЗсЬхуаггеп Меегез пп 1дсЬ1е агсЬао1о^13спег ГогзсЬипд. КНо, т. 1.Х, 1909, стр. 142; Г. Крысий. Дитячи похованпя в урпах па о. Березани. Шсник. . ., вып. 4—5, 1030.

давно исследовано.¹ Ко времени антична колонизации Березань давно уже была ост­ровом, и образование лиманов также завер­шилось задолго до колонизации. В очеа засушливые годы при береговых ветра: пролив между Берсзаиью и противолеза- щим берегом сильно мелеет. В 1902 г. архь- логи наблюдали, как через обмелевший п:— лив прошло стадо скота с берега на остр-:[6].

Природные условия черноморского эг- бережья и побережий лиманов благопрокм етвовали ранним, восходящим еще к л*- скифскому времени сношениям и свя^а между племенами, и эти сношения и свел уже в древнейшие времена имели постоянны а не случайный характер. В задачу нас пе­щей работы но входит исследование пр*г.з- скифского периода в нижнем Побужье Лишь попутно следут отметить, что ука:.ш- пый район выделяется из среды других - верочерноморских областей высоким ур:*- ием развития производительных сил, Ев- разившимся, в частности, и в том, что зд-к.» издавна находился крупный очаг металла- обработки, и, может быть, не один, а ни­сколько.² Изделия этих очагов металла- обработки были широко распространены я побережьям от Днестра до Днепра, а еь*- болео крупные находки их были сосргз*- точепы на территории хшжнего Побугм и нижнего Поднепровья, при этом напбсиж поздние из них доходят до VII в. до н. э. * т. е. непосредственно предшествуют екг»- скому времени. Планомерное и систем^-*- ческос археологическое исследование неж­ного Побужья начато сравнительно недагш- и иока ограничивается лишь изучением г:I*- брежной полосы, поберожий лиманов, '-ни­жайших к Черному морю. Прилегающие * этим побережьям степи пока еще в нгл*- статочпой мере охвачены археологически* разведками и раскопками.

Судя по тем сводкам случайных нахозш археологического материала, относящего е ь предскифскому времени, какие даны П. О. Б*- рачковым с приложенном карты Хер ской губ.,⁴ и по более полной сводке В. Я-:т>- бова,^[7] можно видеть, что на изучаемой тер­ритории нижнего Побужья эпоха бронзы представлена весьма многочисленными на­ходками. С 1910 по 1928 г. Херсонский музей довольно тщательно фиксировал в своих летописях места находок археоло­гического материала, поступавшего в му­зой из Херсонской губ. К сожалению, пока весь этот материал, разбросанный в сводках П. О. Бурачкова, В. Ястребова и в летопи­сях Херсонского музея, не обобщон.® Тем не менее материал, относящийся к эпохе бронзы, настолько многочислен, что позво­ляет установить наличие интенсивной жизни в это время па обширной территории, впоследствии охваченной греческой коло­низацией.

Однако материал этот происходил оолвшей частью не с поселений, а главным образом из кладов и курганов. Поселений эпохи бронзы в указанном районе пока из­вестно очепь мало.

Систематические археологические иссле­дования нижнего Побужья, осуществляе­мые в последние годы, позволили открыть несколько повых поселений эпохи бронзы. Пока удалось выявить единичные поселе­ния эпохи броизы па территории от Нико­лаева до Березанского лимана. Повидимому, одно из поселений находилось между Бугом и Ингу л ом; на пем расположен частнчпо

г.  Николаев.³ Второе поселение открыто в 1950 г. в районе Каменки и третье, обнаружен­ное в 1949 г., — в Викторовке. Но на той же территории от Николаева и до Березан­ского лимана по обоим берегам Бугского лимана открыто несколько десятков посе­лений античной эпохи (в настоящее время их насчитывается свыше 50).

Недавно Ольвийской экспедицией от­крыто новое поселение античной эпохи в 2 км к югу от Ольвии у Широкой балки. Это самое древнее поселение в пижпем По- бужье, но и здесь слоя доеккфекого вре­мени не обнаружено, хотя отдельные об­ломки лепной керамики и представляют ранние образцы.

Но как бы ни были редки поселения доскифского периода в нижнем Побужье, они все же позволяют судить об известной заселенности района.

Все открытые ныне поселения эпохи бронзы в нижнем Побужье однослойны, ни одно из них не перекрыто слоями скиф­ского времени.

Следует особо отметить и то обстоятель­ство, что многочисленные поселения антич­ного периода, открытые в нижнем Побужье, не имеют слоев эпохи бронзы. Большая часть этих поселений принадлежит IV—

III     вв. до н. э., но часть из пнх относится ко второй половине VI в. до н. а. Ни на од­ном из этих поселений пе найдено ма­териала эпохи бронзы. Лшпь два пункта — Березань и Ольвия — дали более или менее значительные находки эпохи бронзы.

Пока не выяснено, существовала ли на территории нижнего Побужья преем­ственность культуры от эпохи бронзы до скифской эпохи.

Весьма показателен в этом отношении район села Викторовки на нравом берегу Березанского лимана. В 1949 г. здесь в ра­диусе 2.5 км были открыты четыре древних поселения, расположенные поблизости, но не перекрывающие друг друга ¹ и принад­лежащие трем различным эпохам. Одно из этих поселений, открытое в самом селе, яв­ляется поселением эпохи бропзы, два дру­гих принадлежат античному периоду от

VI    в. до н. э. (о них будет сказано ниже), четвертое датируется первыми веками н. э. Аналогичная картина наблюдалась при ар­хеологических разведках в районе села Ка­менки в верховьях Березанского лимана, т. е. поодаль от Черноморского побережья, в степи. Здесь открыто одно поселение эпохи бронзы и два поселения первых веков н. э. Таким образом, пока нет возможности уста­новить преемственность населения, суще- ствовашего уже в предскифское время, и на­селения, с которым греки вступали о опре­деленные взаимоотношения в период коло­низации.

Прежде чем перейти к исследованию ан­тичного периода н поселений античной эпохи в нижнем Побужье, необходимо обра­титься к древнейшему античному поселению, открытому на о. Березани.

Изучение этого поселения имеет особо важное значение для выяснения первых- этапов греческой колонизации, характера первичных взаимоотношений греков с мест­ным населением. Вместе с тем изучение Березанского поселения важно еще и по­тому, что остается пока не выясненным вопрос об отношении Березами к Ольвии, хотя он неоднократно затрагивался н лите­ратуре.

Еще в 80-х годах прошлого столетия, в период подготовки VI Археологического съезда, было обращено внимание на коллек­цию Левникого, и подготовительный коми­тет съезда поручил Р. А. Пренделю провести пробные раскопки на Березаии. Этими раскопками было установлено наличие на Березаии остатков древнего поселения ан­тичной эпохи.^[8] Но после пробных раскопок прошло еще несколько лет, прежде чем на­чались археологические исследования Бе- резани.

Ч’олько в 1900 и в 1901 гг., повидимому, по инициативе В. И. Гошкевича начал рас­копки на Бсрезани Г. Л. Скадовский.^[9] Ему удалось раскопать большой участок березаиского некрополя, дашпий чрезвы­чайно обильный материал. На основании ознакомления с этим материалом Э. Штерн сделал некоторые выводы относительно результатов работ Г. Л. (жидовского,ко­торые, однако, ни в виде отчетов, ни и виде статей не были опубликованы.

С 1904 г. раскопки Бсрезани велись 0. Штерном, его краткие отчеты без публи­кации материалов помещались в отчетах Археологической комиссии до 1913 г.

В советский период раскопки Бсрезани производились под руководством М. Ф. Бол­тенко; к сожалению, до сих нор его от­четы о работах на Бсрезани пе опублико­ваны, за исключением кратких ннформацн- онных сообщении.¹ Следует отметить, «по только в советский период были открыл позднейшие слои на Березаии и выявлен* остатки имевшегося здесь славянского г-.~ се л ей и я.²

Отсутствие сколько-нибудь обстоят*;- г- ньтх публикаций материала, найденного Нерезанп,^[10] а также отсутствие отчет*

о   раскопках за многие годы археологии— ских работ па острове чрезвычайно затр;> > няют задачу изучения березаиского и - - ления. Тем не менее совершенно неоОх;- димо попытаться в какой-то мере осветит», хотя бы предварительно, первое антич-* поселение в северном Причерноморье. иГ*. оно является ключом к раскрытию гр*.ч^ ской проблемы колонизации в нижнем П<- бужье на ранних ее этапах.

Первоначальные выводы У. Штерна. ■ - торые сделаны нм на основании раско­пок некрополя Березаии, произведен к Г. Л. Скадовоким, и собственных раскоп ж на поселении, сводятся к следующему

Э. Штерн усматривал два периода в и<.■ • рии возникновения поселения на Борезакж из них первый он называл «чисто мил г? ским»,^[11] а второй определял как пери о. протекавший под сильным влиянием Аттик*. К первому периоду Э. Штерн относил зна­чительную часть материала нз раскос е Г. Л. Скадовского, затем раскрытые п* самим многочисленные воронкообразна» ямы и некоторые остатки жнлищ на по-е- ленпн.

В связи с тем, что наибольшую ча г» материала, относимого Э. Штерном к Пт|- вому периоду, дал некрополь и воронки- образные ямы, раскопанные им, то преяаи всего следует остановиться па березаш ь * некрополе.

¹ М. Ф. Болтенко. Роз конки на острей Березаш в 194(5 р. Археолопчш пам’яткн. т Киев, 1949.

■ М. Ф. Болт с н к о, ук. соч.

³    Публикации березаиского материала в* немногочисленны: А. 11. М а н н е в и ч. Берс*«- ская амфора. ИГА11МК, т. V, 1927, стр. 283 Н. Э. I* а д л О в. Два череика о о. Бере'^н» ИАК, вып. 37, стр. 81—86; И. А. Энма н. Н» кратийский кубок, найденный па о. Березам ИАК, вып. 40, 1911, стр. 142—158; Б. А. Т у р я - » Скарабеи с о. Березаии. ИАК,вып. 40, 1911, стр.— 120; В. Ф. Штейн. Бронзовый браслет со а- резани. ИГАИМК, т. V, 1927, стр. 449 сл.

¹   НОО, т. XXIII, протокол 345-го заседает

Начиная раскопки Березани в 1904 г., Э. Штерн провел ряд пробных раскопов вдоль и поперек острова, наметил раскопки кур­ганов в северной его части. Его в особен­ности заинтересовали возвышенности и впа­дины на западной н северо-восточной бере­гах, им оы и уделил тогда главное вимманпе.

При расследовании, говорит в своих отчетах Э. Штерн, эти впадины и возвышен­ности оказались воронкообразными похо­ронными ямами, содержание которых состо­яло из разбитых простых урн (простыми урпами автор называет остро донные амфоры) и фрагментов разбитых милетских или чер­нофигурных аттических сосудов. Находки целых сосудов были весьма редкими. Най­денные черепки он считал происходящими от сосудов, разбитых на тризне. Порой части одного и того же сосуда обнаружи­вались в различных ямах. Эти ямы обыч­ной грушевидной формы Э. Штерн назы­вал воронкообразными ямами. Диаметр их горловин меньше диаметра дна.

Помимо обломков керамики, в этих ямах Э. Штерн находил грузила, рыболов­ные крючки, накоиечпики стрел, бусы н дру­гие мелкие предметы. Некоторые ямы, рас­положенные близко одна от другой, отде­лялись невысокими стенками, сложенными в два или три ряда из рваного камня.

Ямы большей частью оказались неглу­бокими (размеры их даются в отчетах да­леко по для каждой), и поэтому Э. Штерн называл такие ямы плоскими. Наиболее глубокие он отмечал особо. Одна из ям, аскопапная в 1904 г., достигала глубины .85 м; дно ее было покрыто красной крас­кой, в заполнении оказалось много угля и золы. Подобного рода ямы Э. Штерн опре­делил тогда как крематории и особенно по­казательной считал в этом отношении яму глубиной 3.55 м, с диаметром горловины

1. 06 м и диаметром дна 2.44 м. На глубяве
2. 75 м в этой яме он нашел дымоотвод, про­рубленный в скале по направлению к морю. Указанная яма была наполнена золой, уг­лем, и в этой смеси были найдены черепки от сотен ниликов, урн, тарелок и т. п. От­мечено также много костей рыб, костей жи­вотных, грузила, «разные медяшки». Обуг­ленных человеческих костей, говорят в своем отчете Э. Штерн, было очень мало. Том но менее он утверждал, что на дне этой ямы устраивался костер, на котором сжигался умерший.

Далее Э. Штерн довольно красочно опи­сывает происходивший в таких крематориях обряд погребения:

«Во время церемонии сжигания отправ­ляли тризну, приносили жертвы, бросали вещи умершего (крючки от удочек, грузила, кубки, лампочки и т. л.) в пламя, а затем собирали его пепел, клали его в урну или во фрагменты от урны, иаскоро выхваты­вали с костра части разбитых сосудов н все это вместе сохраняли в вырытой для этой цели поблизости плоской ямс, которую потом заделывали.^[12]

В последующие годы Э. Штерн раскопал довольно значительное количество ям, но уже с меньшей уверенностью определял их как иохоропные, исходя из того, что в их заполнения было мало цеипых находок. Открытые в 1907 г. ямы (но конструкции та­кие же, как раскопанные им в 1904—1906 гг.) Э. Штерн уже стал называть сорными. К этому выводу автора привело то обстоя­тельство, что в ямах были найдены в боль­шом количестве кухониыс отбросы. Во всех ямах прослеживалась последовательность заполнения. В нижних горизонтах за* сыпи ям встречались обломки керамики, принадлежавшие первому периоду засе­ления острова, а в верхних горизонтах за­сыпа располагался более поздний материал, относившийся ко второму периоду.

Впоследствии Э. Штерн пытался одни из ям определять как похоронные, а другие как сорные, исходя лишь из одного крите­рия — наличия или отсутствия в пих более богатых или менее богатых керамических обломков.

В 1908 г. Э. Штерн начал работы на дру­гом участке острова, где он открыл остатки древнего поселения в виде каменных фунда­ментов стен жилищ. Между остатками ка­менных фундаментов было раскрыто 8 ям. В 4 ямах Э. Штерн впервые зафиксировал находки отдельных человеческих костей. До этого даже в тех ямах, которые он считал похоронными, человеческих костей не было найдено. В ямах, раскопанных в 1908 г., были обнаружены части или обломки бед­ренных костей, несколько позвонков, часть черепа.^[13] Впервые также в одной из ям были открыты в разбитой амфоре части ко­стяка ребенка.

На основании находок в четырех ямах по нескольку человеческих костей Э. Штерн сделал вывод, что ми летя не хоронили умерших около своих домов или даже в до­мах. При этом оп усматривал здесь влияние Егиита па малоазнйских греков. Этот вы­вод был, видимо, чрезвычайно поспешным, ибо он не подтвердился раскопками 1909— 1910 гг. В открытых тогда ямах никаких остатков человеческих костей не было най- депо. Э. Штерн вновь стал разделять ямы на похоронные и сорпые, при этом похорон­ные ямы были выделены им лишь по при­знаку нахождения в них обломков хорошей художественной керамики. Так, например, три ямы были определены как похоронные потому, что в одной из них было пайдено 35 обломков чернофигурной амфоры, в дру­гой — «верх очень хорошего милетского со­суда», в третьей — целый светильник с над­писью, затем модные рыбки, пакопечиики стрел, намотки для ниток, грузила.¹

Вывод Э. Штерна об устройстве погре­бальных ям возле жилищ или даже внутри жилищ был некритически принят Б. В. Фар- маковским применительно к Ольвии,² хотя при его раскопках ольвийского городища пе было открыто ли одной погребальной ямы.

Правда, исследуя ямы, Э. Штерн но оп­ределял раскапываемую нм территорию как некрополь, а называл некрополем дей­ствительный некрополь Березапи, раско­панный Г. Л. Скадовскнм.

Разделяя историю заселения острова па два периода на основания изучения грече­ской привозной керамики, Э. Штерп сделал верные наблюдения, так как эта керамика действительно отчетливо делится на две хронологические группы (более подробно

о  них мы скажем ниже.)

Однако хронологические рамки для обоих периодов установлены Э. Штерном не­сколько обобщенно. Первый период он от­носит ко времени от конца VII до сере­дины VI в. до н. э., второй период — от се­редины VI до начала V в. до н. э.⁸

Вскоре после раскопок Г. Л. Скадовского было высказано мнение, что березанское поселение прекратило свое существование в V в. до н. э. и греки с Березани пересе­лились в Ольвию. Это положение был[14] неверным. Сам Штерн не поддерживал та­кой точки зрения и считал, что поселен* па Березани продолжало существовать. Еще при посещении Березани В. В. Латы­шевым в 1902 г. были найдены обломп стекла первых веков н. э., и тогда же был» высказано положение, что некоторые ва- воды о времени существования Береза»! следует пересмотреть.¹

Утверждения Э. Штерна, что материал из раскопок Г. Л. Скадовского принад­лежит времени до появления краснофигур­ной аттической керамики, были не вполвг точными. В некрополе, раскопанное Г. Л. Скадовскнм, были открыты некотор»Ы погребения, в которых была найдена ке­рамика IV в. до н. э.; среди находок на тер­ритории некрополя также были обнаружен* обломки амфор и чернолаковой керамик* позднеклассического времени.

Раскрытый Г. Л. Скадовскнм некрополь является чрезвычайно интересным памят­ником в археологии северного Причерно­морья. К сожалению, но будучи спецп*- листом-археологом, Г. Л. Скадовскип не смог исследовать этот памятник с необхо­димой научной тщательностью, тем боле*, что памятник оказался и очень сложным, л сильно разрушенным.

Площадь, исследованная Г. Л. Спаде»- ским, была изрыта многочисленными ямама и грабительскими раскопками. На поверх­ности и при снятии верхних слоев с рас­капываемой площади в изобилии попада­лась керамика, находки которой не фикса- ровались; было лишь отмечено, что встре­чено очень много обломков сосудов.

Г. Л. Скадовский раскапывал некрополь довольно широкими полосами — от 3 до

5   м шириной и от 12 до 20 м длиной. В ]•*- зультате им была полностью вскрыта зна­чительная площадь.

В диевнике запись велась очень кратка и весьма суммарно.

На раскапываемой площади вперемежку встречались и кострища, и погребения с трупоположепием, Ь остатки каменных культовых сооружений. Часто каменные со­оружения отмочались лишь как группы кам­ней, положенных преднамеренно. Г. Л. Ска­довский но смог разобраться в поеледо- вательности наслоений, и стратиграфия не­крополя осталась неизученной. Порой лишь в диевнике^[15] указывается (вероятно там, где автору удалось наблюдать более отчетливую картину), что «под этим кос- тршцсм еще кострище» илн «под погребенном еще есть погребение».

Нумерация погребений путаная, хао­тическая. Видимо, поскольку это можно понять из записей в дневнике, хорошо со­хранившееся кострище получало номер, разрушенное не входило в общую нумера­цию. Очень часто можно встретить в днев­нике такие заметки: «множество черепков; еще одно кострище; еще ряд кострищ; много кострищ; еще одна амфора и в ней детский костяк; разбитая амфора» и т. д.^[16]

Далеко не всегда указывались и номера находок. В диевнике, например, помечено 300 номеров находок, а в имеющемся аль­боме — свышо 500.^[17] Нумеровались глав­ным образом находки, происходящие на погребений с труноноложением, амфоры, в которых были детские захоронения (не всегда), и сохранившиеся на кострищах амфоры с костяками.

Самый многочисленный материал в виде обломков керамики с кострищ не нумеро­вался. При описании кострпщ чаще всего можно встретить пометки: «много черепков, множество череиков, черепки ваз, черепки причудливой формы» и т. п.^[18]

В этом отношении дкениик Г. Л. Скадов­ского является очепь трудным источником, не всегда заслуживающим полного дове­рия, но раскопанный им некрополь — па­мятник, настолько важный для истории Берозапи, что необходимо попытаться вы­яснить ого характер.

Дневник раскопок Г. Л. Скадовского, нри всей краткости и несовершонности за­писей раскопщика, позволяет все же видеть определенную картину березанского некро­поля. В нем зафиксированы две основные формы погребений, четко отделяющиеся одна от другой, хотя и объединенные на од­ной территории: это трупосожжения и по­гребения с трупоположением в грунтовых могилах. Никаких иных форм захоронений на некрополе, раскопанном Г. Л. Скадов- ским, не было обнаружено. Не обнаружено тамни воронкообразных ям, которые Э. Штерн считал похоронными, пн ям, которые он определил как крематории.

Открытие довольно большого числа ко­стрищ, изобилующих находками, показы­вает, что обряд труиосожжепня был широко распространен и бытовал длительное время. При этом во многих случаях в дневнике Г. Л. Скадовского отмечались наслоения одного кострища на другое, а норой про­слеживались наслоения трех, пяти и семи кострищ, разделенных тонкими прослой­ками земли. Иногда удавалось нроследить эти наслоения кострищ по признаку разной величины их диаметров. Сожжения произ­водились, по всей вероятности, в разное время, по па одном и том же месте; нотому и сохранились наслоения различных кос­трищ. Вследствие сильной изрытости иссле­дованной Г. Л. Скадовскнм площади некро­поля разрушению подверглись прежде всего кострища. Но в тех случаях, когда кострища сохранились лучше, дано их краткое описание, из которого можно уяснить их устройство. Повидимому, все открытые на Березани кострища являются остатками костров, па которых сжигались умершие. Обычно в земле делалось легкое углубление, в котором и разводился костер. Зафиксировано несколько случаев, когда в небольших углублениях сохранялись об­горевшие остатки деревянных брусьев диа­метром 12—16 см.¹ Все кострища, повидн- мому, имели круглую или округлую форму, так как Г. Л. Скадовский чаще всего отме­чал их размеры по диаметру. Обычно ука­зывается иа наличие большого количества золы и угля, залегавших толщей в 0.08— 0.22 м. Поводимому, погребение совершалось чаще всего на мосте сожжения, так как в центре хорошо сохранившихся кострищ были найдены амфоры или урны с пеплом и обгоревшими костями. Около этих урп и среди золы и углей находился и погре­бальный инвентарь. Целые сосуды встре­чались довольно редко, но изобилие кера­мических обломков и разбитых сосудов на кострищах постояиио отмечается в дневнике Г. Л. Окадовского. Однако захоронение пепла и остатков обгоревших костей, сло- жешшх в амфоре или в у рис, очевидно, производилось не только на кострищах: в ряде случаев Г. Л. Скадовский фиксирует находки амфор с пеплом и обгоревшими остатками костей, ис связывая эти находки с кострищами, хотя и ио указывает, что они были найдены в особых могилах.^[19] В ам­форы и урны собирались лишь пепел и не­значительные остатки обгоревших костей; па одном из кострищ был найден полуоб­горевший череп. Случаи неполного сгора- пия отмечены Г. Л. Скадовоким в грунтовых могилах, но они единичны. Величина кос­трищ различна. Их диаметры указаны не всегда, а, видимо, лишь в случаях, когда, кострища имели более или мсиее хорошую сохранность. Диаметры кострищ коле­блются от 1.42—1.56 м до 2.5 м.

В самом начале работ Г. Л. Скадовский еще не представлял себе ясно, какой памят­ник оп раскапывает. Неоднократно он лишь отмечал, что попадаются камни, «положен­ные не случайно». Впоследствии ему удалось выяснить, что некоторые кострища пере­крывались камнями. Иногда встречались камни исобработанные, иногда хорошо оте­санные, сложенные в помосты или площадки, перекрывающие кострища. Скорее всего, это уже особые культовые погребальные соору­жения, связанные с обрядом сожжения.

Значительный интерес представляют от­крытые Г. Л. Скадовоким иа этом некро­поле каменные кольцеобразные или под­ковообразные степы, большей частью так» возведенные на кострищах. Выше уже от­мечалось, что записи Г. Л. Скадовского слишком кратки и порой очепь хаотичны, поэтому пе удается с необходимой ясность» установить устройство открытых им камен­ных сооружений, являвшихся, несомнен­но, культовыми памятниками иа некро­поле.

В одних случаях Г. Л. Скадовский опре­деляет эти каменные сооружения как кольцеобразные стены, но остается неяспым. были ли эти «каменные кольца» замкиутыг или нмоли входы. В других случаях оп опи­сывает подковообразные каменные стоим с расширенными концами, образующими вход в эти каменные сооружения. В днев­нике ни разу не отмечепо, имелось ли пере­крытие над этими кольцеобразными пли подковообразными каменными сооружениями. Но, судя по тому, что некоторые из них со­хранились хорошо и описаны раскопщиков кратко, но довольно ясно, эти кольцеобраз­ные или подковообразные камеипые соору­жения, видимо, перекрытий не имели, а представляли как бы каменные огра­ждения вокруг кострищ. В одпом случае описано подковообразное каменное соору­жение, внутри которого не зафиксировав* кострища.

Приведем некоторые записи Г. Л. Ска­довского, характеризующие каменные куль­товые сооружения на берозанском некро­поле. «Подковообразная стена из тесаных\ камней и дикаря. Вход 3 арш., 3 вершка, высота 1 Уг арш., ширина 1 арш., концы рас­ширены до 2 арш., диаметр 4^х/з арш. Ко­стрище расположено с востока и заходят! под основание стены.                                                                         I

«Кольцевая стена. Диаметр крут» 4¹/гарш., в него входят много всяких погре­бений, площадь усеяна углом, череп нам* и т. п. Толщина стены ^я!а арш. Сложена ■» тесаного камня дикаря и больших морских камней. Высота 8 вершков. Сложена иа земль. Под стекой иасыпная земля с черепкаш. прослойки кострищ. Первое кострище дв* метром 2 арш. 4 вершка, толщиной 2 вершка, под ним второе — 5 вершков толщины, в сплошного древесного угля. Третье я*- стрище выступает из-нод кольцевой стены, диаметр 2 арш. Всего 7 кострищ.

«Кольцеобразно сложенное камонпоо со­оружение в виде круглой стены с выходом в 2 арш. 6 вершков с севера. Ширина стены

1   арш., внутренний диаметр 3^]/г арш. Земля внутри покрыта углем ц закончена».^[20]

По дневниковым записям можно уста- повить, что Г. Л. Скадовскнм было открыто 13 подобного рода каменных сооружений, но зафиксированы были лишь хорошо со­хранившиеся.

В упоминавшейся книге 1Л В. Фабри­циус, при описании береза некого некрополя говорится: «Некоторые кострища обве­дены невысокой стеной четырехугольной пли округлой формы из обожженных плит известняка с двумя-тремн ступенями с на­ружной сторопы. В слоях, составляющих кострища, находимы зола, угли, обгорелые кости, законченные камни, ис вполне об­горевшие бревна и остатки погребенного инвентаря: фрагменты глиняных сосудов, небольшие сосуды и мелкие металлические предметы, деформированные огнем. Погре­бение остатков от сожжения производилось в сосуде, закрытом камнем или черепком и устанавливаемом на месте сожжепня или в могильной яме. Место сожжения бывает покрыто крупными черенками больших со­судов, как чешуей».²

В дневнике отмечен лишь один случай четырехугольного каменного сооружения в виде площадки со ступеньками, нере- крывавшей кострище.

Несмотря па краткость записей Г. Л. Ска­довского, все же можно понять, что кострища, имевшие весьма широкое распро­странение на Березани, иногда дополни­тельно, может быть для лучшей сохран­ности, обводились каменными стенами, перекрывались камнями, а иногда покро­вом для кострищ служили крупные че­ренки сосудов. Внутри таких каменных оград чаще всего отмечается несколько на­слоений кострищ.

Открытие на Березани некрополя с опи­санными выше кострищами показывает, что труносожжения производились тут же, на некрополе, па открытых местах; находки амфор или урн с пеплом и обгоревшими костями позволяют довольно ясно пред­ставить этот обряд захоронения. В связи

¹     Архив Гос. Эрмитажа, ф. 1, оп. V, 1900, д. № 37, л. 29.

с этим большое сомнение вызывает трак­товка Э. Штерна открытых им ям как'по­хоронных. Еще больше сомнений вызывают ямы, названные Э. Штерном крематориями. Прежде всего в глубоких ямах (3.55 м глубины), — а именно наиболее глубокие ямы Штерн определял как крематории, — не могло быть такого полного сгорания, какое достигалось на открытых кострищах.

Ничтожные находки обгоревших костей лишь в носкольках ямах, раскопанных в 1908 г., пе позволяют утверждать, что именно такие ямы служили местами сожже­ний или захоронений остатков сожженных умерших. Весьма сомнительно и то, что похоронные ямы устраивались возле жилищ.

Обряд труносожжения был широко из­вестен в древнейший период истории Гре­ции. В некоторых местах он был основным обрядом. Но нигде в греческих некрополях, подвергавшихся археологическим исследо­ваниям, кс были открыты «крематории», подобные описанным Э. Штерном. На­оборот, исследователи подчеркивают, что полное сжигание может быть достигнуто только па открытом кострище, а не в яме.¹ Неизвестны также в греческих некрополях, пи тем более среди жилищ в поселениях или городах, могильные ямы типа бере- занских, которые Э. Штерн определял как похоронные. Думается, что У. Штерн ошибся в определении открытых им ям, так как березапскнй некроноль дает опре­деленную картину погребальных обря­дов, совершенно несходную с тем, что пред­полагал Э, Штерн. Таким образом функцио­нальное назначение березапских ям остается пока невыясненным.

Березанский некрополь, раскопанный Г. Л. Скадовскнм, дал два основных типа погребений— трупосожжения на костри­щах и погребения с труноноложением в грун­товых могилах.

При несовершенстве фиксации невоз­можно выяснить стратиграфию березап- ского некрополя. Г. Л. Скадовский пе смог справиться с теми задачами, какие должны были быть поставлены ири раскопках такого сложного памятника, как березан- ский некрополь. Записи в дневнике пока­зывают, что кострища и грунтовые погребе­ния были расположены на одной территории и как бы вперемежку. Ипогда отме­чаемся, что под кострищем находится грун­товая могила, а иногда грунтовые погре­бения перекрывают кострища. В этих за­писях нет четкости, и поэтому не удается установить по стратиграфии, сосущество­вали ли оба обряда или же один из них предшествовал другому. В какой-то мере это можно выявить лишь по материалу, который был найден при сожжении и в грун­товых могилах.

При описании грунтовых могил Г. Л. Скадовский не указывает, какую форму они имели. Но так как он дает длину п ширину грунтовых могил, то можно ду­мать, что это были обычные прямоуголь­ные в плане ямы. В сущности, грунтовые могилы не описаны раскопщиком, он го­ворит о них более ясно лишь в тех случаях, когда эти могилы имели какие-либо допол­нительные конструкции.

Прежде чем перейти к характеристике грунтовых погребений, следует особо вы­делить детские погребения в амфорах. Выше уже отмечалось, что нумерация от­крытых Г. Л. Скадовоким кострищ и грун­товых могил была довольно хаотической. Детские погребения в амфорах также не всегда получали помер. Иногда просто от­мечалось в дневнике: «Еще одна амфора и в пей детский костяк»; «еще несколько амфор с детскими погребениями». Учитывая, что точный подсчет открытых Г. Л. Скадов­оким детских погребений в амфорах не­возможен, как невозможен точный под­счет вообще открытых им могил, все же можно хотя бы весьма приблизительно установить, что Г. Л. Скадовский открыл 154 амфорных погребения, которые отме­чены им в тех случаях, когда амфоры с ко­стяками сохранились. Повидимому, этих погребений было больше, так как разбитые или разрушенные погребения такого рода почти не отмечались. Судя по значительной численности амфорных погребений и по тому, что детские погребения в грунтовых могилах почти не встречались, а также не установлено и в погребениях с сожжением детских обгорелых костей, можно заклю­чить, что дети до определенного возраста погребались в амфорах или в урнах, но не сжигались. В грунтовых могилах были в ряде случаев встречены погребения под­ростков. В одном случае было открыто дет­ское погребение в большом сосуде, укра­шенном рельефными поясками. Обычаж хоронить детей младенческого возраст» в амфорах или иных сосудах имел широ­кое распространение в различных греческих некрополях. Бытовал этот обычай и в ан­тичном поселении на Березани.

Общую численность открытых Г. Л. Ска- довским грунтовых погребений устано­вить, как уже отмечалось, очень трудно. Но приблизительно можно подсчитать, чт* в березанском некрополе Г. Л. Скадовский открыл 100 грунтовых погребений с инвен­тарем и 47 погребений без инвентаря. Мно­гие могилы носили следы разграбленностж.

В ряде случаев грунтовые погребения имели дополнительную конструкции Стены грунтовых могил обкладывались либо деревянными брусьями, либо камен­ными плитами. Иногда деревянными брусья­ми или каменными плитами перекры­вались грунтовые могилы. Следует отметить- что деревянные конструкции в нпх чрезвы­чайно редки. Отчетливо они прослеживаются лишь в трех таких могилах. Более часто встречаются грунтовые могилы, обложен­ные и перекрытые каменными плитами, со­ставлявшими своего рода каменную греш­ницу.^[21] Некоторые могилы не имели камен­ных обкладок степ, а лишь одно перекрытие в виде каменных плит; некоторые же, на­оборот, были обставлены каменными плитами, но не имели перекрытия. Повидимому. в некрополе, раскопанном Г. Л. Скадов­оким, были открыты 22 грунтовые могилн с дополнительной обкладкой из каменных плит или перекрытые каменными плитами.

Среди грунтовых погребений с труп - положенпем была открыта одна гробница, устройство которой выделяется своими ор*- гинальными особенностями. Г. Л. Скадов­ский назвал эту гробницу № 371 «орпгж- нальпым погребением», и дал наиболее полное се описание.

Могильная яма имела длину 3.28 м с во:- тока на запад, ширина ямы 1.86 м, глу­бина 0.79 м. Обставлена эта яма была со всех стороп толстыми деревянными брусья­ми диаметром 0.12 м и более. При это* такие брусья чередовались. с брусьямс сильно обугленными.

Деревянные брусья продольных стен за­ходят в промежутки поперечных, повпдк-

мому, образуя сооружение в виде сруба. Снаружи эхо сооружение обмазано гливой, все стены на глиняном фундаменте 0.12 м высотой. Эта гробница наполнена доверху углем высокого качества и покрыта дере­вянной крышей, лежащей на 5 толстых брусьях, имеющих до 0.24 м толщины и ле­жащих на продольных стенах гробницы. На этих балках и на крыше не замечено сле­дов огни. Внутренняя поверхность стен в нижней части отделяется от угля, содер­жащегося в гробнице, слоем мха. Под углем на дне гробницы лежит скелет; иод ним слой белого порожка с желтым оттенком до 0.05 м толщиной, насыпанного на смазан-* ный глиною пол гробницы — продолжение глиняного фундамента стен. На некоторых костях были замечены признаки сожжения. У мог костяка была разбитая амфора, за­тем еще одна (по записи Г. Л. Скадовского) «изящная амфора», возле нее 12 галек; каменное блюдо с одной ручкой и возле него энохоя из черной глины, черенки черно­лаковой вазочки и «желтая» тарелка. У вос­точной стены гробницы были найдены куски перегнившей кожи со следами мед­ных украшений и медных заклепок, у пра­вого бедра железный меч, кувшин и обго­релый сосуд, у левого колена деревянный колчан со 120 наконечниками стрел «рав­ного формата», между ними одна железная, у левой руки железный лож, 37 сердоли­ковых бус, 18 золотых бус, 24 золотых пу­говки, у пояса с левой стороны 2 золотые пластинки, украшенные выпуклым точеч­ным рисунком. На груди, преимущественно с левой стороны, 60 золотых четырехуголь­ников и 97 круглых бляшек, на черепе зо­лотое украшение от головного убора и возле дна золотая серьга.

И. В. Фабрициус дает следующее опи­сание этого погребения: «Яма обставлена бревнами; стены и дно обмазаны глиною, а в нижней части обложены мхом. Бревна совершеппо обуглились, яма доверху за­полнена углями н прикрыта бревнами, на которых не видно следов от огня. На дне ямы, на толстом слое изжелта-белого по­рошка лежал костяк на спине, теменем на восток, конечности протянуты параллельно туловищу. Кости обожжены, некоторые пе­регорели. На правом боку железный меч, у левого бедра железный нож и деревянный колчан с бронзовыми наконечниками стрел, на груди сердоликовые и золотые пропиаи и золотые бляшки, возле пояса золотые бляхи с точечным орнаментом, на черепе золотые украшения от головного убора, сбоку золотая серьга. В разных местах ске­лета стояли сосуды конца VII—самого на­чала VI в. до н. 9.». И далее в примечании к этому описанию И. В. Фабрициус сооб­щает: «Инвентарь этого погребения утерян, но в архиве ЛОИИМК хранится фотоснимок Скадовского, приложенный к дневнику раскопок».¹

Нам удалось сопоставить снимки керами­ческих находок из фотоальбома с номерами сосудов, указанных Г. Л. Скадовскнм при описании погребений № 371. Удалось лишь обнаружить и сопоставить с этим погребе­нием комплекс золотых украшений. Дати­ровка керамики, данная И. В. Фабрициус, не основывается на конкретных вещах, происходящих нз указанного погребения, так как комплекс, как отмечает сама Фаб­рициус, утерян. О датировке грунтового могильника будет сказано несколько ниже.

Особняком также стоит группа погре­бений, описанная Г. Л. Скадовскнм под № 428.

«Тянется полукругом ряд амфор, постав­ленных вверх и вниз горлами. Под семью амфорами 6 костяков составляют полу­круг, соответствующий полукругу амфор. У ног верхнего костяка серая ваза, у дру­гого медная игла, у третьего черный глиня­ный горшочек, желтый кувшин. Один ске­лет обставлен досками и посыпан углем.

У   одного скелета 6 клиновидных костяных пластинок у правой стороны груди».

Перечисленные погребения № 371 и

6    погребений под № 428 составляют исклю­чение по своему устройству или распо­ложению среди подавляющего большинства простых грунтовых могил березанского не­крополя.

Помимо указанных «оригинальных по­гребений» в грунтовом некрополе была открыта Г. Л. Скадовскнм численно неболь­шая, но четко выделяющаяся группа скор­ченных погребений. Всего было открыто свыше 20 скорченных иогребений. Из них с инвентарем 9 и без инвентаря 15.

Грунтовые могилы, в которых были най­дены скорченные погребения, не отлича­лись по устройству от грунтовых могил с погребениями в вытянутом положении.

Лишь в единичных случаях Г. Л. Скадов- сиий отмечает, что могилы со скорченными погребениями имели овальную форму. Размеров грунтовых могил он почти не дает. Грунтовые могилы со скорченными погре­бениями не выделены территориально в бе­резанском некрополе, так же как и в оль- вийском. Скорченные погребения встре­чаются вперемежку с погребениями в вы­тянутом положевии.

Ориентировка скорченных погребений не отличается от ориентировки других бере- занских погребений в грунтовых могилах. Подавляющее большинство всех грунтовых погребений, и в том числе скорченных, имеет ориентацию па восток, реже встре­чается северо-восток или восток-ееверо-вос- ток, весьма редко представлена ориента­ция на юго-восток или юго-запад. Среди скорченных погребений в двух случаях за­фиксирована ориентация на юг и в двух — на юго-запад.

Выше отмечалось, что наибольшее ко­личество находок в березанском некроноле, в особенности изобилие керамических об­ломков, связывается с кострищами.

Грунтовые погребения сопровождаются обычно численно незначительным инвен­тарем; так, инвентарь указанных 9 скор­ченных погребений чрезвычайно бедный.

Остановимся сначала на инвентаре скор­ченных погребений. Сопоставить находки, зафиксированные в фотоальбоме Г. Л. Ска- довского, с тем или иным скорченным по­гребением не удалось. Поэтому датировка их возможна лишь по описанию той или иной находки, данному в дневнике Г. Л. Скадовского. В одном из скорченных погребений был найден ионийский аск, в другом погребении у ног костяка стояла нижняя часть амфоры, и в ней лежал черно- фигурный черепок с изображением верхо­вого воина. В двух погребениях со скорчен­ными костяками были найдены две серо- глиняные эпохой. В одном случае была най­дена разбитая амфора. Этим, в сущности, и исчерпывается керамический инвентарь скорченных погребений.

Кроме перечисленных сосудов, в неко­торых погребениях со скорченными костя­ками были обнаружены весьма незначитель­ные находки. В одном погребении под че­репом был найден медный трехгранный на­конечник стрелы, буса и кольцеобразный медный предмет. В другом погребении также под черепом лежали два медных кольца, а третье такое же кольцо было най­дено возле уха. Среди скорченных погре­бений выделяется одно, обозначенное Г. Л. Скадовоким № 458, в котором был* найдено оружие. Обычно Г. Л. Скадовский отмечал положение костяков на правом или левом боку, па спине, но с согнутыми но­гами и руками. В данном случае этих ука­зании пе дано. Сказано лишь, что погре­бение скорченное и при нем найдено желез­ное копье, «глиняный идольчик» и два чер­ных кувшина. Черными кувшинами или черными сосудами Г. Л. Скадовский обычае называет сероглиняную керамику. «Гли­няный идольчик» удалось обнаружить в фотоальбоме; он оказался античной тер­ракотой.

Судя но тому, что скорченные погребе­ния были открыты наряду с другими грун­товыми погребениями березапского некро­поля, они, видимо, принадлежат тому же времени, что и грунтовой могильник.

В свяли с затронутым здесь вопросов о датировке скорченных погребений сле­дует вообще определить, к какому времени относятся перечисленные выше группы по­гребений березаиского некрополя.

Мы уже говорили, что Э. Штерн на осно­вании материала, добытого Г. Л. Скадов­оким при раскопках березаиского некро­поля, установил два периода в истории за­селении Березаии: первый период дати­руется родосской или ранпей ионийской керамикой, а второй — поздними ионий­скими сосудами и наличием чернофигурной аттической керамики.

Ранняя керамика — ионийская и ро- досская — характеризуется тем, что об­ломки сосудов расписаны фризами с изобра­жением животных (рис. 1 и 2); наиболее древние образцы керамики навкратийского или хиосского происхождения тоже нося? на себе изображения животных (рис. 3). По дневнику и фотоальбому Г. Л. Скадов­ского оказалось возможным с полной уве­ренностью установить, что указанные группы керамики, а также наиболее ранние сосуды стиля фикеллюр связываются только с кост­рищами и полностью отсутствуют в грув- товых погребениях с трупоп вложением (рис. 4).

Большая часть амфор или урн, которые были найдены с пеплом и обгоревшими костями на кострищах или захороненными

в земле, также представлена наиболее ран­ними экземплярами этих групп ионийской керамики. Чаще всего это расписные ам­форы и расписные урны с высокими руч­ками.^[22]

Совершенно убедительной представляется конечная хронологическая граница пер­вого периода, которую Э. Штерн опреде­ляет серединой VI в. до н. э. Эта датировка, как увидим {ниже, получает безусловное подтверждение. Нижняя граница первого периода датируется Э. Штерном концом верном Причерноморье на Березани и от­носится к концу VII в. до н. э.¹

По материалам Г. Л. Скадовского, как уже отмечалось, можно определить, что керамика первого периода найдена на кострищах л связывается с сожжениями. Ранней ио­нинской и родосской, а также наиболее ранней навкратийской керамики не было найдено в грунтовых погребениях с трупо­положен ием.

Но не все кострища дают материал только первого периода, т. е. VII в. и первой по-

VII     в. до н. э. Среди материалов, добытых Г. Л. Скадовскнм, родосскан и навкратий- ская или хиосская керамика ² большей частью относится к концу VII и началу

VI     в. до н. э.

Сам Э. Штерн на основании и своих раскопок, и раскопок Г. Л. Скадовского всегда подчеркивал, что первый период истории заселения Березапи датируется от конца VII до середины VI в. до п. э. Т. II. Книпович также указывает, что наи­более древний античный слой открыт в се-

¹    Среди материала, представленного в фото­альбоме Г. Л. Скадовского, можно видеть амфоры и урны конца VII—пачала VI в. до н. э. (табл. IX-, Ю).

²   См.: Р. Н. Шмидт. Греческая архаиче­ская керамика Мирмекия и Тирптаки. МИА, № 25,

1952,   стр. 236.

лонины VI в. до н. э. В целом ряде кострищ и погребений пепла в амфорах и урнах представлен материал от серодины и до конца VI в. до п. э. Среди амфор с остатками сожжений на кострищах имеются пухло- горлые хиосские амфоры. Иногда Г. Л. Ска- довский, онисывая кострища, отмечает, что среди множества найденных на пих череп­ков «попадаются и черпофигурные». В ряде случаев иа кострищах были найдены мини­атюрные корпифские скифосы и арибаллы и ионийские киликн середины и второй по­ловины VI в до н. э. (рис. 5). Среди облом­ков чернофигурных сосудов, происходящих с кострищ, встречены неоднократно фраг-
ментировапные килнки пли обломки их, расписанные в мелкофигурном стиле.

Обычно па кострищах, на которых была найдена керамика, принадлежащая уже вто-

рому нериоду истории заселения Березами, не было найдено материала родосского или раипепонийского. Судя по описанию Г. Л. Скадовского, таких кострищ сравни­тельно немного, и постепенно во вторе* половине VI в. до и. э. кострища и захоро­нения с сожжениями исчезают.

Таким образом, обряд трупосожженнг на кострищах характерен для первого пе­риода истории березаиского античного е > селения. И хотя сожжения частично еш* сосуществуют с захоронениями в грунтовых могилах, но начиная с середины VI в. л: н. э. постепенно исчезают.

Среди грунтовых погребений открыть три могилы с остатками полусожженньи костяков, а в ряде случаев при раскрыта грунтовых могил обнаруживались костяка посыпанные углем. Возможно, что таког рода погребения как бы показывают пере­ход от обряда труносожжснин к обряд;- трупоноложения в грунтовых могилах. П - сыпание умерших углем при ногребениж. вероятно, символизировало сжигание. Н этот вопрос не может быть окончательн решен на березанском материале, так каз несовершенная фиксация раскопок некр:- поля не нозволяет полнее выяснить стунеЕ* перехода от сожжений к погребениям в грун­товых могилах.

При описании материала, найденного кострищах или в грунтовых погребениях необходимо остановиться на группе мосте м. лепной керамики, зафиксированной в фото­альбоме Г. Л. Скадовского. На некоторые таблицах были засняты обломки и нескольк целых лепных сосудов. К сожалению, в дш-5- нике ни разу не упомянуто о паходках лепим керамики, и поэтому очепь трудно выяснит- откуда происходят эти паходкп, представлен ные в фотоальбоме. Иайдепы ли онш иа кострищах, связываются ли с грунто­выми погребениями или собраны на п> верхности некрополя, — все это остал :• » неясным. Одпако в фотоальбоме находи из раскопок некрополя имеются снимке на которых можно видеть две группы лепи * керамики. К одной из групп относит .> черная лощеная керамика с. инкрустп:- - ванным белой пастой геометрическим :- намеитом (рис. б). Вторую группу состав­ляют обломки более грубых, не лошеиъ^ лепных сосудов. Большей частью, по га­димому, ото обломки баночных сосудов ип горшков с отогнутым краем и слегка вьш-.- лыми стенками туловища. Орнаментиро­ваны эти сосуды налеинымп валиках! с вдавлинами или ногтевым орнамент.» по валику или по шейке сосудов (рис.

Материал, найденный в грунтовых но- отмечал, «в слое», т. е. при удалении по­гребениях, в подавляющем большинстве от- верхпостпых слоев земли, перекрывавшей носится ко второму периоду истории засе- некрополь. Повидимому, эти находки про-

ления Березани. Интересны находки исходят из разрушенных грунтовых могил Г. Л. Скадовского не в могилах, а, как он (рнс. 8 и 13, 1) и могут быть датировапы

серединой VI в. до н. э. несколько более ранним :ередины VI в. до н. э.

или, может быть, временем — около бастром, изданное Г. ким временем могут гребепия №№ 444 и

П. Крысиным.¹ Близ- быть датированы по- 447, в которых были

К числу таких наиболее ранних грун- обнаружены чернофигурный фрагмента ро­товых погребений относятся могилы №Лг 405 ванный килик с изображением в мелко-

11  448, в которых были найдены ионийские фигурном стило (погребение №444; рис. 10, 1)

килики, расписанные полосками с розет- нами в виде точек по краю сосуда (рис. 9,1, 2).

К середине VI в. относятся: погре­бение № 43, в котором был найден навкра- тийский кубок, издаппый Н. А. Энман,¹ погребение № 51, а также известное погре­бение с алебастровой вазой и большим ала- и обломки чернофигурного сосуда (погре­бение № 447; рис. 10, 2). Подавляющее же большинство грунтовых погребений содер­жало материал второй половипы и конца

VI    в. до н. э. (рис. 11). Этому времени при­надлежат многочисленные находки коринф­ских арибаллов и энохой (рис. 12), самос­ских тяжелых лекифов, близкие апалогии
которым можно видеть в находках из са­мосского некрополя( рис. 13, 2—«5, рпс. 9, 3—4),^[23] а также чернофигурных лекифов н эпохой. Эту датировку подтверждает и значительное число найденных в грунто­вых погребениях арнбаллов из голубого ех'ипетского фаянса. Изданные Тураевым скарабеи и скарабеопдм с Березапи про­исходят из грунтовых могпл некрополя, раскопанного Г. Л. Скадовскнм.- украшений именно данному погребени.- (рис. 14).

Некоторые из этих золотых украшении в частности, золотые бляшки с точечным орнаментом, могут быть сопоставлены с ?. •- л отыми украшениями, найденными в Ефесе- Известное сходство средией четырехуголь­ной плоскости на этих бляшках с бляшкам, нз Ефеса позволяет считать, что они блпзкг по времени. Золотая серьга из этого же и -

Каменные гробницы или могилы, обло­женные камнем п перекрытые каменными плитами, также содержали инвентарь вто­рой половины и конца VI в. до п. э.

Описаппые выше две группы «ориги­нальных» погребений, видимо, также могут быть отнесены ко времени не ранее середины

VI      в. до н. э. Одно из этих погребений, № 371, с деревянным полусожженным срубом сопровождалось наиболее богатым инвентарем. В этом погребении, единствен­ном из всех грунтовых могпл березан- ского некрополя, были найдены золотые украшения и железный меч. Датировка его, как уже упоминалось, весьма затруднена, так как комплекс погребеппя утрачен. По фотоальбому Г. Л. Скадовского удалось установить лишь принадлежность золотых гребення Л"» 371 сходна со многими серьга?- подобного типа, найденными в ольвийеки: погребениях архаического некрополя вт - рой половины VI в. до н. э.

Следовательно, имеющийся материал грунтовых могпл Березани позволяет нести эти погребения ко времени от середина до конца VI в. до н. э., т. е. ко второму пе­риоду в истории острова. Вместе с тем сред: грунтовых погребений были встречены елг нпчные могилы V и IV вв. до и. э. Они мог. свидетельствовать о том, что поселен;: продолжало существовать и в классически период. Но это положение уже неодк.- кратно было высказано и Э. Шерпом.

При перечислении различных групг грунтовых погребений иа Березани выше была упомянута группа скорченных погре­бений.

13 нашей литературе неоднократно вы­сказывалась мысль о том, что скорченные погребения, встречающиеся в некрополях античных городов северного Причерно­морья, принадлежат не грекам, а тем груп- погребений, как уже отмечалось, не имела инвентаря, и поэтому датировка их пока невозможна. Но даже тот незначительный инвентарь, который был найден в единич­ных скорченных погребениях, не позволяет